Жопу его машины заносит, когда он прижимается к обочине. И почти одновременно с этим манёвром он отрывает руки от руля, запускает их мне в волосы и целует. Жадно. В губы.
Я отпихнуть его хочу, упираюсь ладонями в грудь, а затем какого-то чёрта втягиваюсь в процесс. Илья целуется умопомрачительно. Вначале напористо, немного жёстко. А затем, как только я перестаю брыкаться, медленно и нежно. И такое впечатление, что нет для него ничего важнее. Что я та самая – единственная и неповторимая. Дорогая. Желанная. Любимая.
И я падаю в эту ловушку, как беззащитный кролик. Проваливаюсь вместе с ушами, шкуркой и пушистым хвостом. Ныряю в поцелуй на такую глубину, откуда подводные лодки не всегда всплывают.
Руки мои что-то такое вытворяют – притягивают этого очаровательного негодяя ближе. Пальцы приятно покалывают короткие волосы на затылке. Совсем как у того, в «Парусах». Но я почти не думаю о том парне – так, всплывает бледная тень. Их и сравнивать нельзя – разные совсем.
Со мной что-то не так. Видимо, тело не вовремя проснулось. Вспомнило, что секса давно не было. Но об этом я тоже почти не думаю, пока самозабвенно целуюсь с Драконовым. Мне нравится сам процесс. А гормоны в голову бьют совсем как в подростковом возрасте, из которого, как из короткой юбочки в складку, я безнадежно выросла.
Его руки касаются груди. Через куртку и прочие шмотки. А хочется, чтобы он понахальничал, залез, сжал. Почувствовать его ладони, кожу, пальцы. Помешательство. Отключение мозга. Полная и безоговорочная капитуляция.
Он отпускает мои губы. Дышит тяжело, словно в шахте вкалывал. Мы сидим лоб в лоб. И нет ничего, кроме нашего загнанного дыхания.
– У меня от тебя крышу рвёт, Варежка, – бормочет Илья и снова касается моих губ своими. Правда, не взасос, а так, слегка. – Поехали?
И я понимаю, от того, что я сейчас скажу, зависит, куда мы поедем. Ко мне или к нему. И если поедем хоть в какую сторону, закончится это одинаково. В общем, поехать не поехали, а уже приехали.
Глава 13
Илья
Я помню её тело под собой. И губы у неё всё такие же – прохладные, спелые, как вишни. Ей безумно идёт эта помада. А я бы слизывал её бесконечно.
Что-то такое творится в моей башке невероятное. Ведь девушка как девушка. Симпатичная, но, к примеру, с Тинкой ей не тягаться ни по холёной красоте, ни по стилю, изяществу и лоску.
Но Тинка как манекен в витрине. А Варежка живая. К тому же меня безумно заводит сочетание пуританской строгости и огня, что внутри у неё пылает. Это как контрастный душ: холодный учительский тон и горячий сексуальный отклик. Я помню, как она выгибалась и стонала. И жутко хочу испытать это снова.
Меня бесит, что она запамятовала нашу первую встречу. Хочется съязвить и уколоть. Но я не посмею. Ни за что. Пусть будет так, раз она забыла. Главное – я храню в памяти малейшие нюансы знаменательного знакомства в полутёмном коридоре на кафельном полу.
Нас трясёт как на вершине проснувшегося вулкана. И её – не меньше, чем меня. Поэтому я завожу машину и везу Варежку к себе. Плевать на всё. Потом