его к себе пальцем, выгнув бедро, и он сорвался с места, забыв о предварительном оральном разогреве.
– А-а-а, бля-а…
Его рука скользнула по ее обнаженной груди, короткие влажные пальцы сжали дерзко торчащий сосок, но, несмотря на то что ей не могло быть не больно, Аня засмеялась журчащим звонким смехом и произнесла преувеличенно низким, бархатным голосом:
– Презерватив не забудь натянуть, герой.
– Вот так, хорошо! – пропыхтел он, хватая ее за бедра и переворачивая, а потом грубо – с Ани от боли на мгновение слетела вся наигранная масляная сладострастность, профессиональное качество, так сказать – входя в нее сзади. – Ага! А мы с пацанами спорили, кто из нас тебя первый… трахнет. И я… я… я… выигра-а-ал!
При каждом «я» он совершал сильное, упругое, резкое движение, отчего Аню сильно подавало вперед с угрозой стукнуть головой о стену.
На слове «выиграл» он утробно завопил, а потом крик сполз в скулеж, а вслед за ним сполз и сам Юрка – сполз по Аниной спине, держа девушку за бедра.
– Быстро ты отстрелялся, – иронично произнесла она и, дотянувшись до водки, налила себе и выпила одним глотком. Без закуски, как воду.
Кислый полежал три минуты и снова потянулся к ней, и она вздрогнула, почувствовав на себе прикосновение его дряблого, несмотря на молодость, мокрого волосатого живота.
– Еще! – бухнул он и, встав на колени, снова грубо схватил Аню, на этот раз за шею, и развернул к себе лицом. – Соси… давай! Э-э-э… только зубами не… ага… да-а-а…
Несмотря на то что Кислов стал зятем банкира Вайсберга, он не сменил своего пренебрежительного отношения к элементарным нормам гигиены, которое он показательно демонстрировал еще в Текстильщике, но там хоть уважительная причина была – не было горячей воды. Это Аня почувствовала тотчас же, едва приблизив свое лицо к члену Кислова. От гениталий Юрки несло чем-то протухшим. Весь он кислый, что ли?
Аню едва не стошнило, но снова спасла предусмотрительно выпитая водка. Господи, думала ли она, что встреча с этим уродом, то есть другом детства, будет такой… любвеобильной?
Минетом Юрка забавлялся недолго. Он стащил Аню на пол, к самой двери, а потом взгромоздился на нее всем телом и, пыхтя, как пожилой боров на случке, начал двигаться взад-вперед, грозя расплющить Аню своей потной тушей. Впрочем, вес – это еще ничего: как-то раз Дамир подложил ее под какого-то узкоглазого… кажется, крупного казахского бизнесмена, который имел не только значительный финансовый, но и чудовищный личный, в килограммах, вес. Чуть ли не два центнера.
Помнится, Аня тогда долго отмокала в ванне и посещала массажиста, чтобы снять последствия этого приятного общения.
Кончить второй раз Юрке долго не удавалось. Он пыхтел, кряхтел, бормотал, что много выпил, – одним словом, вел себя не как двадцатичетырехлетний парень, у которого вроде бы все должно быть нормально, а как переваливший через «полтинник» полуимпотент, сидящий на «Виагре» и всяких там вытяжках из акульего хряща.
Аня