и на раскладушке и залегли наконец-то спать. События дня не остудили и не утомили моего молодого мужа, и утром я сказала, смеясь:
– Твой Мельбард теперь нам как родственник, присутствовал, можно сказать.
Только к 12 часам позавтракали, и Алешка с Володькой, – таинственный Мельбард, в конце концов, проспавшись, оказался простым Вовкой, уехали в Москву. Перед этим Володьке рассказали, как он себя вел. Он сразу среагировал:
– А почему мне никто по морде не дал?
Володя за завтраком узнал, что мы остались без крыши над головой, и предложил пожить у него в комнатке в коммунальной квартире. Его вторая жена была на последних месяцах беременности, и ей было тяжело справляться одной. Они решили переехать к ее матери, а комнату Володька дал нам на август месяц. Комната его была в районе Малой Грузинской, с двумя соседями. Одна была дворничиха с дочкой-горбуньей немного постарше меня, а другая семья, женщина с двумя детьми, выгнавшая пьющего мужа, была на даче, и нам предстояло жить с этими двумя.
– А соседи не будут возражать? – беспокоилась я.
– Пусть только пикнут! – сказал Володька.
– Смело живите там месяц, а потом всё, дольше я свою тещу не выдержу.
– Ну, надо же, – возмутилась моя мама, – тещу он не выдержит. Это теща его больше месяца не выдержит, и то только очень хорошая теща.
Вечером того же дня мы перебрались к Мельбарду, а днем Светлана, ставшая в свои шестнадцать лет красивой девушкой, светловолосой, зеленоглазой, совершенно не похожей на нашего папу, только смуглость кожи и очень слегка очертания носа выдавали в ней армянку, и то только тогда, когда знаешь, чего ищешь, а так она была красивой русской девушкой на первый взгляд, так вот Светлана за обедом подробно рассказала, как они с папочкой добирались до нас.
Оказывается, отец, не успев сойти с поезда, тут же встретил своего давнишнего приятеля, с которым несколько лет не виделся. А вот был ли этот приятель с Кавказа или с Севера, из Мурманска, где долго служил отец, не помню. А что делают в России два приятеля, встретившись неожиданно на вокзале? Они зашли в ближайший ресторан отметить встречу (а папочка, вообще-то, едет на свадьбу дочери) и засели там часа так на три, и только после этого Светка с папой поехали на Москворецкую, а куда делся приятель, неизвестно. Так вот, когда они сидели в ресторане, мой смуглый черноглазый папочка с почти седыми волосами, явно лицо кавказской национальности, как сейчас говорят, Светка, русская девушка 16 лет, к ней подошли и тихо так со спины бросили:
– Ты что, на погоны позарилась?
Рассказывая мне это, Светка обиженно таращила свои и без того огромные глаза:
– Представляешь, что они обо мне подумали? Хорошо, отец не слышал, а то бы в драку полез, и мы бы точно на свадьбу не попали, а сидели бы в кутузке.
Отец сказал только:
– Да надо было бы им морду набить, зря ты промолчала.
Вечером того же дня папа со Светкой уехали. На прощание