ровным счетом один раз, причем это было лет восемь назад, ее ладошки с зажатыми вожжами держал в своих руках отец, а лошади шли чинным шагом. Теперь же, почуяв неопытного возницу, они занервничали и понеслись вперед, сбиваясь с ровного шага и то ускоряясь, то замедляясь, из-за чего карета дергалась и раскачивалась. Сэйдж мертвой хваткой вцепилась в вожжи, с ужасом понимая, что это не она управляет лошадьми, а они несут карету туда, куда им заблагорассудится. Мимо проносились дома и ограды, с возмущенными воплями отскакивали из-под колес люди, рядом мелькали другие повозки, кареты, всадники…
Наконец город закончился, и лошади, увидев знакомую дорогу и больше не шарахаясь от встречных карет и людей, начали успокаиваться. Сэйдж немного расслабилась, села поудобнее и аккуратно натянула вожжи, призывая лошадей замедлиться. Казалось, всё позади… Но надо же было случиться такому невезению! Из занесенной снегом рощицы слева от дороги с шумом, гамом и хлопаньем крыльев вылетела стая – нет, правильнее сказать – возмущенная толпа всевозможных птиц, которые гнали перед собой ошалевшую от дневного света снежную сову. Та металась из стороны в сторону, белые с серыми штрихами крылья, казавшиеся огромными, как паруса, громко хлопали, когда бедная ночная хищница пыталась увернуться от злобных преследователей. Шум вся эта куча пернатых подняла такой, что перепуганные лошади, взвившись на дыбы, бросились в сторону.
Сэйдж завизжала. Прямо на нее неслось дерево. В последний момент она рванулась в сторону и отлетела в сугроб. Карета боком ударилась о толстый ствол березы, что-то затрещало, и послышался глухой удаляющийся стук копыт.
Сугроб почти не смягчил падение – от удара о землю у Сэйдж перехватило дыхание, левая рука и бок взорвались болью. Ветки кустарника больно хлестнули по лицу. Снег набился под одежду, обжег холодом и помог прийти в себя.
Сэйдж приподнялась на руках и огляделась. Карета без оглобель, со сломанным колесом и с отлетевшей дверцей стояла возле старой березы, лошадей и след простыл. Сэйдж поднялась на ноги, охнула от боли в боку, осторожно ощупала себя – ничего не сломано, болит, но терпимо, – и заковыляла по глубокому снегу к карете.
– Фил! – жалобно позвала она. – Ты где? Ты цела?
Из кареты послышались возня и приглушенные ругательства. В проеме на месте сорванной двери показалось бледное лицо Фиолы. Шепотом бранясь, она осторожно выбралась наружу и села на приступку кареты.
– Цела? – Сэйдж бросилась к ней.
– Вроде бы… – Фиола пощупала левое плечо и скривилась. – Синяк будет. Но можно сказать – нам повезло.
– Еще как, – раздался из недр кареты мужской голос. Сэйдж вздрогнула – она напрочь забыла о том, что с ними ехал еще и беглый боец-колдун.
– Эй, ты там как?
– Жив, – мрачно отозвался Рольф, пытаясь выбраться наружу мимо сидящей на ступеньке Фиолы. – Выпустите меня, будьте так добры, благородная леди.
– Я не благородная леди, я служанка, – буркнула Фиола, отодвигаясь.
– По вашим нарядам даже не догадаешься, что вы леди, а не лорды, –