из канатов и снастей, ждали ремонта сбившиеся гуртом суда. Мы повернули за угол, и все это тут же утонуло в тумане, который занавесом упал у нас за спиной, – я обернулся и ничего не увидел, словно секунду назад вышел из ниоткуда. Полная пустота была и перед нами – если бы мы стояли на краю земли и намеревались шагнуть в никуда, картина была бы точно такой же. Но вдруг наш слух уловил резкие звуки фортепиано – кто-то одним пальцем пытался подобрать мелодию. Откуда ни возьмись перед нами прямо из тьмы возникла женщина – помятое размалеванное лицо, безвкусная шляпка и шарф с перьями. Я уловил ее запах, напомнивший мне об умирающем в вазе цветке. Она хихикнула и тут же исчезла. Наконец впереди показались огни, это были окна паба. Именно оттуда и доносилась музыка.
Паб назывался «Роза и корона». Мы прочли название, только оказавшись непосредственно под вывеской. Это был странный домишко, кирпичную кладку там и сям скрепляли обшивные доски, но все равно он был какой-то скособоченный – того и гляди рухнет. И окна все перекошены. Дверь низкая – чтобы войти, нам пришлось бы пригнуться.
– Мы прибыли, Ватсон, – негромко произнес Холмс, и я увидел, как дыхание слетает с его губ клубочками пара. Он показал вперед. – Это Милуорд-стрит, а вон, как я понимаю, «Местечко Крира». Видите красный фонарь над дверью?
– Холмс, последний раз прошу вас: позвольте, я пойду с вами.
– Нет, нет. Одному из нас лучше остаться снаружи: если окажется, что меня ждут, вам будет легче прийти мне на помощь.
– Думаете, Гендерсон рассказал нам сказку?
– Его история во всех отношениях показалась мне невероятной.
– Но тогда, Холмс, ради всего святого…
– Ватсон, мне нужно туда войти и самому во всем убедиться. А вдруг Гендерсон все-таки говорил правду? Если же это капкан – мы попадемся в него и посмотрим, куда это нас приведет.
Я открыл рот, чтобы возразить, но он продолжал:
– Дело это чрезвычайное, старина. Мы прикоснулись к верхушке айсберга, и, если хотим добраться до его основания, придется рисковать. Ждите меня ровно час. Предлагаю вам скоротать время в этом пабе, надеюсь, хоть какой-то уют вы там найдете. Если через час я не появлюсь – приходите за мной, но будьте крайне осторожны. А услышите выстрелы – являйтесь без промедления.
– Я все исполню, Холмс.
Он перешел дорогу и на мгновение скрылся из виду, растворившись во тьме и тумане, а меня одолевали самые дурные предчувствия. Он тут же возник на другой стороне улицы, остановился в дверном проеме, в отблеске красного фонаря. Где-то далеко церковные часы начали отбивать одиннадцать. С первым же ударом Холмс исчез.
Стоять на улице, даже в теплом пальто, не хотелось: холодно, время позднее, ты один, а квартал – настоящее дно, сплошь отбросы общества, а то и преступники. Я толкнул дверь «Розы и короны» и оказался в комнате, поделенной пополам узким баром: бочки эля, краны с ручками из крашеного фарфора, две полки с шеренгами бутылок. К моему удивлению, в этом ограниченном