Он мог быть здоров в этом месте, уникальном и удивительном, построенном на месте магической аномалии, на поле Пепла.
Где двадцать лет назад Проклятый, полководец некромантов, развеял свою чудовищную армию мертвых, почти полтора миллиона тел. Это была последняя битва в войне, которую принято было называть Последней.
Магов ордена Тьмы осталось после вырванной великими жертвами и трудами победы очень мало. Мир медленно погружался в хаос – появлялись потусторонние феномены один за другим. Наглядный пример того, чем обернулась идея-фикс ордена Света об уничтожении некромантов, которых они считали порождениями темных магов, приходящими на их эманации. Некроманты, в свою очередь, обладавшие резким и неуступчивым нравом, легко ввязались в противостояние.
С магическими феноменами, в просторечии нежитью и нечистью, разбираться пришлось всем четырем орденам. И природники, и разумники, и темные и светлые были вынуждены работать вместе, потому что в местах пролития крови и каждом темном углу росли и множились потусторонние существа, как грибы после дождя растущие на лучшем из удобрений – страхе, горе, ужасе и ненависти тысяч и тысяч людей.
В таком месте и пропал Герайн. Старая школа, темных учеников которой убили во дворе, обзавелась шикарным, широким и незарастающим проломом в Бездну, в те места, откуда приходят всевозможные нечистики. В их отряде было два природника, светлый, два мага разума, и темный. Темного берегли, негласно. Даже светлый, стиснув зубы, соглашался с этим. И когда из пролома скользнуло в мир нечто, Герайн не раздумывая бросился наперерез мальчишке, полгода назад закончившему ускоренный курс при ордене Тьмы. Герайн успел только подумать, что этот парень ненамного старше Лучика, и его поглотила тьма. Он и сам уже кое-что умел из некромантского арсенала, тут хочешь не хочешь научишься, но ничего не успел применить. Тварь на ощупь была мягкой, как пудинг, и вязкой, как лужа нефти. Что ж, если он оказался в Доме Слез, значит, они выжили. Наверное. Все хватит вспоминать! Спаслись, не спаслись… Герайн об этом, скорее всего, так никогда и не узнает. Лучше подумать о чем-нибудь другом… О Лучике например, да. О Лучике.
Герайн закрыл глаза, чтобы не видеть этой сидевшей в печенках пустыни, черного солнца и серого неба. Лючиано встал перед глазами, до последней веснушки на курносом носу и до последнего вихра на макушке. В пять лет он любил спрашивать:
– Знаешь, как я тебя люблю?
– Как? – отвечал Герайн.
Лучик набирал воздух в грудь и сообщал:
– Десять тысяч миллионов восемьдесят семь тысяч два!
– Два чего? – спрашивал Герайн. Он тоже с удовольствием играл.
– Яблока! – выкрикивал мальчишка и заливисто хохотал.
Лучик, Лючиано, младший братишка, липучка-приставучка… Должно быть, уже закончил школу. Родной крови у них нет – фиктивный было брак беженки из Астурии и гражданина Веннетского княжества, оставшегося вдовцом с новорожденным сыном на руках, перерос если не