почему борьба с объявлениями – ваша повинность?
Регина Владимировна, не приподнимаясь с места и слегка наклонившись в сторону, потянулась к пакету с инвентарем и макулатурой, подхватила его за лямки, зачем-то заглянула внутрь. Скоморохов, обойдя по малой дуге острые носы ее туфель, взял со скамейки перчатки, подхватил салфетки, передал владелице. Регина Владимировна, поблагодарив его легким кивком, сунула вещи в компанию к лопаточке и ножу. Пружинисто встала. Произнесла:
– А как иначе? Если я не уследила за дядей Толей и он их опять повсюду развесил, то, выходит, повинность это моя. Мне еще к соседним корпусам сходить придется, проверить, нет ли и там его рукотворчества. Неугомонный старик. Я бы не торопилась так, но утром по подъездам прошлась какая-то чиновница, из Роспотребнадзора, что ли. Компромат на моего дядьку собирала, точнее – на его хобби. Нашла на кого собирать, прищепка. Хорошо, что я в чат с утра заглянула, а то бы и не узнала. Наш Кожемяка – прикольная фамилия, правда? – выложил новость, что какая-то мадам дядькино объявление фоткала, а вслед за этим бумажку от двери отодрать пыталась. Этот поганец сам не верит в дяди-Толины возможности и тех, кто верит, высмеивает постоянно. Ну, и выложил в чате пост под заголовком «Молния». Не дословно, но близко к тексту так примерно: «Наша взяла! Местные энтузиасты достучались до органов власти, теперь супостата к ногтю прижмут, можете спать спокойно. В этом меня заверила…» А дальше про чиновницу текст. Я забеспокоилась, с работы отпросилась, чтобы разрулить ситуацию. Теперь, если она явится с претензиями к дяде Толе, мы ее заверим, что полны раскаяния и больше так не будем.
– Регина Владимировна, вы, кажется, забыли, что я тут новенький. В чем суть проблемы, не пойму? Отчего такая нервозность у населения? И почему ваш дядя, если он вам дядя, для всех прочих – супостат?
Она задумчиво посмотрела на собеседника. Даже не задумчиво, а оценивающе. Прикидывающе. Будто все еще не решалась сказать ему нечто важное, что сообщить, в общем-то, обязана. Так велит ей долг, как она таковой понимает. Наконец разжала губы и задала вопрос в лоб:
– Вы в курсе, что жена вам изменяет?
Лева поперхнулся.
Во-первых, переход неожиданный, во-вторых, услышать такое о благоверной – удар под ложечку. Он не сразу сообразил, что речь идет вовсе не о Лизавете, а о майоре Путято Марианне Вадимовне, обитающей с сегодняшнего утра в этом доме, в данном подъезде, в трехкомнатной квартире на шестом этаже. Пауза оказалась как нельзя кстати.
Насупившись, он произнес, стараясь сыграть роль, не фальшивя:
– Она мне не изменяет. И какое вам дело, уважаемая, до моих семейных проблем?
Регина Владимировна, вздохнув, проговорила:
– Мне вас жалко. Мне за вас обидно. Будь моя воля, я бы всех этих предательниц и предателей…
– Что? Что бы вы с ними сделали, неравнодушная вы наша? – выговорил Лева с неожиданной для себя желчью. – Или сами безукоризненны?
– Да, – спокойно произнесла Регина. – Безукоризненна. А с моим бывшим… небезукоризненным дядя Толя помог разобраться, за что я ему