меня в тот момент было не разжать руки, не отпускать его.
Дима начал говорить, я слышала его голос, но не подняла головы и по-прежнему прижималась к его груди.
Добрый говорил обо мне, о моей жизни и о том, что я с ней сделала, что ему больно за меня. Я должна отпустить его. Он сердился на меня, я это чувствовала, упрекал меня в том, что я не дала жизни шанса. Я ДОЛЖНА отпустить его.
Каждая клетка моего тела кричала: «НЕТ, Я БОЛЬШЕ НЕ ОСТАВЛЮ ТЕБЯ», я начала мотать головой, лишенная дара речи. Я подняла голову, посмотрела на его красивое лицо и не могла представить, как я смогла жить без этих синих глаз так долго. Целую вечность. Как я вообще смогу прожить без этих, рук, губ, улыбки ещё даже пять минут.
– Живи, детка. Живи за нас двоих. Живи так, как раньше стеснялась. Ни о чём не жалея и ничего не стыдясь. И не смей плакать из-за меня. Вспоминай обо мне, смеясь. Выйди замуж, роди детей. Будь счастливой. Тебе должны счастья за нас двоих. Я всегда буду рядом, – шептал он мне на ухо, я чувствовала его дыхание.
Слёзы текли по моему лицу. Что он такое говорит?! Я не хочу! Я больше не хочу без него.
– Не вспоминай обо мне слишком часто. Я не хочу, чтобы ты грустила. Просто живи, – он целовал мои мокрые щёки.
– А теперь открой глаза, – и я сильнее зажмурилась, прижалась к нему еще сильнее, насколько это было возможно. – Проснись, тебе надо проснуться. Тебе плохо.
Другая реальность. Я лежу на спине, мои руки и ноги привязаны к кровати. Полная темнота, доносится слабый звук – работает радио. Во рту стоит противный шоколадный привкус, и меня от него не просто мутит – тошнота невыносима. Нельзя оставаться лежать на спине, надо перевернуться на бок. Я пытаюсь высвободить правую руку, с третьей попытки мне удалось ослабить фиксацию, и я вытянула руку через образовавшуюся петлю. Трубки, я вся в каких-то трубках, они повсюду. Я стала вытаскивать зонд из носа, у меня всего минута, больше сдерживать спазмы я не смогу, мне было страшно, что не смогу дышать, когда начнется рвота…
Вдруг рядом оказались две медсестры, одна держала меня за плечи, не давая встать, вторая начала пихать мне зонд обратно, сдирая слизистую носоглотки. Я вырывалась и кричала, что мне больно, но не слышала своего голоса. Меня несколько раз наотмашь ударили по лицу. Тут у меня открылась рвота, я успела только повернуть голову набок, и злорадно подумала, что надеюсь, я заблевала этих садисток с ног до головы. Меня долго выворачивало наизнанку, к шоколадному привкусу добавился вкус крови. Потом мне что-то вкололи в катетер, я опять стала проваливаться в сон. Верните меня туда, верните меня в мой личный ад. Верните меня к моему мальчику. Я готова. Последняя мысль была о Добром – «Я люблю тебя».
Но всё моё дальнейшее нахождение в этом состоянии там было без Димы. Он больше не приходил, как бы я его ни звала, где бы я его не искала.
А однажды утром я проснулась. Так просто. Открыла глаза, сфокусировать взгляд мне не удавалось, всё пространство сливалось в одно мутное пятно, и я оставила