не то сделал? – недоуменно спросил он, а после принюхался и скривился. – Oh, das ist so eklig! (нем. – О, это отвратительно!) Здесь пахнет как в парфюмерной лавке! Немудрено, что Анастасия Аркадьевна столь стремительно удалилась! Что здесь произошло?
Погруженный в свои мысли и чувства Дмитрий Николаевич молчал и опомнился, лишь когда Белецкий подошёл к нему.
– А?.. Что ты спросил?.. Запах?.. Это девочки вылили мне в ящик стола одеколон… Адоратрисы…Такая у них тут глупая традиция, – рассеяно ответил он.
Белецкий посмотрел на Руднева настороженно.
– Дмитрий Николаевич, вы «Лила Флёри» нанюхались что ли чрезмерно? Как-то вы странно разговариваете.
И тут он заметил на коленях Руднева альбом с недорисованным портретом.
– Та-ак! – протянул Белецкий, указывая на портрет. – Вы в неё влюбились!
Окончательно опамятовавшийся Дмитрий Николаевич пожал плечами.
– И что с того, даже если и так?
Белецкий впился в Дмитрия Николаевича хмурым озабоченным взглядом.
– Да что ты, Белецкий, сморишь на меня, как на хворого? – рассмеялся Руднев.
– Да потому, – взорвался Белецкий, – что ваша влюбленность хуже лихорадки! И малиной вас от неё не отпоить!
– Белецкий, ты единственный в мире человек, который сетует на то, что влюбленность малиной не лечится!
– Я единственный в мире человек, которому приходится лечить ваши влюбленности!
– Белецкий, влюбленность – не болезнь, а нормальное состояние души! И не нужно меня от неё лечить!
– Кабы вы голову не теряли, я бы с вами согласился!.. Вот ведь нашли время! Здесь черт знает что творится, а вы амуры взялись разводить!
Руднев сложил альбом у бросил его в проветривающийся ящик.
– Не беспокойся о моей голове, – примирительно сказал он. – Поверь, я отлично помню зачем мы здесь. Ты ведь мне что-то рассказать пришёл?
Белецкий ещё несколько секунд сердито просверкал глазами, а потом поведал.
– Дмитрий Николаевич, пока вы тут с дамой любезничали и портреты рисовали, я ознакомился с личным делом учительницы французского, Екатерины Владимировны Княжиной. В своё время она была помолвлена с сербским офицером из числа слушателей академии Генштаба, но за месяц до свадьбы разорвала помолвку. Позже её жениха отозвали на родину и там отправили под трибунал за участие в антимонархическом заговоре. Он сбежал из-под стражи и, предположительно, вернулся в Россию, где присоединился к террористически-анархистской группировке русских революционеров и, якобы, даже был активным участником революции 1905 года.
– Неужто ты всё это в её личном деле вычитал? – подивился Дмитрий Николаевич.
– Нет, там только про помолвку разорванную было и имя жениха. Остальное я узнал у Черномора.
– У кого?
– Так девочки прозвали историка Гольца.
– А у него-то откуда такая осведомленность о личной жизни Екатерины Владимировны?
– Про её личную жизнь он ничего не знает,