впечатление, – все так же, сквозь полусжатые зубы, проговорил генсек-президент, – что вы, Игорь Семенович, так ничего и не поняли.
– …Кроме того, что письменного согласия на передачу полномочий вы не дадите.
Взгляды их на какое-то мгновение встретились и тут же разошлись.
– Да, если честно, не хотелось бы опираться на этого вице-пьяницу, – проворчал «отпетый идеолог».
– Но и ЦК, – тем более, так вот, открыто, – тоже не следует брать на себя ответственность за все то, что может произойти во время «чрезвычайки». А произойти может всякое. И руководство партии должно стоять как бы в стороне, пусть этим занимаются силовики, с которыми всегда можно разобраться и с которых можно спросить. Это я вам уже говорю как генсек.
– Но вы же слышали. Силовики сами не решатся. Каждый из них желает прикрыть свою задницу чьим-то приказом.
– Вот и пусть прикрывают… мудрыми указаниями вице-президента.
– В крайнем случае можно будет списать на то, что Ненашев в очередной раз оказался в нетрезвом состоянии, – заговорщицки осклабился «отпетый идеолог».
«…Просто с самого начала разговор следовало вести только мне, чтобы тет-а-тет! – истолковал он причину неудачного наскока “группы товарищей”. – Понятно же, что при таком табуне, в присутствии сразу четверых военных, подобные вопросы не решаются!»
– Только не позволяйте ему войти в роль по-настоящему, – вдруг забеспокоился генсек-президент. – Иначе многие воспримут его, как полноправного руководителя страны, что, знаете ли, чревато… Мы же с вами должны предвидеть и такие командно-политические последствия.
Идеолог согласно кивнул и тотчас же заторопился к выходу. Русаков инстинктивно подался вслед за ним, но, увидев в коридоре Веденина, закрыл перед собой дверь.
Уже в коридоре генералы вопросительно посмотрели на Вежинова, но «отпетый идеолог» едва заметно пожал плечами, давая понять, что опять все безрезультатно. Он попросту не доверял им, решив, что дословно передаст свой разговор с Русаковым только в беседе с шефом госбезопасности.
– Что ж, будем считать, что операция «Киммерийский закат» провалилась, – пробубнил себе под нос Цеханов. – Хотя начиналась она обстоятельно и почти красиво.
– Почему «киммерийский»? – в том же тоне поинтересовался Ротмистров.
– Крым когда-то так назывался – «Киммерией»[6], читал я тут недавно. Хорошее название для операции.
– «Киммерийский закат»? А что, действительно… Что же касается поведения Президента, то пока что не следует отчаиваться. Еще не вечер, даже для «киммерийского заката».
Проснувшись с восходом солнца, Курбанов обнаружил, что безмятежно проспал ночь, сидя на полу и положив голову на сиденье кресла. После телефонного разговора с Буровым он еще какое-то время сидел у журнального столика, осмысливая события последних дней, да так и уснул, а затем, уже сонный, сполз на пол. Попасть в такую роскошь, стать обладателем настоящей