же тогда руководил полковником Штауффенбергом? Кто готовил всю эту операцию?
– Сам полковник. Это была его идея.
– Хотите сказать, что этот однорукий и одноглазый уродец самостоятельно сумел спланировать и провести такую операцию?
– …Которую, в общем-то, трудно назвать сложной, – неосторожно возразил Кальтенбруннер.
– При такой технической подготовке? – помахал фюрер перед своим лицом указательным пальцем.
– Изготовить мину мог кто-либо из известных ему пиротехников, а доступ к ставке у него был.
– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, – раздраженно хлопнул ладонью по столу Гитлер. – Речь идет не только о самом покушении. Следует иметь в виду организацию широкого заговора с целью свержения власти и разрушения рейха.
– Понимаю-понимаю, мой фюрер. Я всего лишь хотел уточнить. Кое-кто из генералов, некий узкий круг лиц, действительно знал о предстоящем покушении, но уверен, что готовил его и разрабатывал план проникновения в «Вольфшанце» с миной в портфеле сам Штауффенберг. А вот кто его вдохновлял, гарантируя осуществление государственного переворота… Конечно, полковник поведал бы нам об этом подробнее, если бы только генерал Фромм не поспешил со своим преступным самосудом.
– Генерал Фромм, – проскрипел зубами фюрер. По выражению его лица видно было, как ему горестно и противно вспоминать об этом человеке. – Однако самим заговором этот негодяй не руководил. Нет, только не Фромм. Этот не способен. Знал, догадывался, выжидал, молчаливо поддерживал – да, согласен…
Услышав это, Кальтенбруннер хищно улыбнулся: вот теперь самое время пройтись «ударом кобры» и по адмиралишке.
– Точно так же выжидал и наш Канарис.
– Да не был этот… Канарис руководителем, – появилась на лице фюрера гримаса презрения. – Уже хотя бы потому, что не способен планировать подобные операции или вообще кем-либо руководить.
– Типичный кабинетный оппозиционер, – в тон ему, заискивающе подыгрывая, произнес шеф СД. – Такой склонен ворчать, настраивать людей; в пику существующей власти выдавать какую-то информацию нашим врагам. Но он не диверсант, он не способен хоть на какое-то участие в покушении. Что, однако, не оправдывает его как одного из руководителей заговорщиков, – поспешно добавил Кальтенбруннер, встретившись с недоверчивым взглядом фюрера.
– Вот именно, не оправдывает, – проворчал фюрер и, по-старчески пожевав челюстями, незло проворчал: – Поэтому арестуйте его, Кальтенбруннер.
– Арестовать?! – опешил шеф РСХА. – Прямо сейчас? Это… приказ?
– Такого человека оставлять на свободе нельзя, слишком уж много у него связей и слишком уж велика опасность того, что он попытается скрыться, – усталым голосом проговорил Гитлер.
Обергруппенфюрер прокашлялся и взволнованно переступил с ноги на ногу, словно собирался уходить, но никак не мог решиться.
– Что должно послужить основанием для его ареста? – задавая этот вопрос,