что Скорцени вновь появился на острове, Шварц позаботился, чтобы его персональный уголок отгородили от остальной части зала разборной деревянной перегородкой. И почти заиндевевшая бутылка кроваво-красного густого вина, которую ресторатор лично принес на вздрагивающем подносе, тоже была данью его признательности Скорцени и символом их «государственно-преступной» – как выразился однажды обер-диверсант рейха – дружбы.
– Возможно, и взяли бы, – запоздало отреагировал Умбарт, – но сначала пропустили бы через гестапо.
– При чем здесь гестапо? Мне нужен офицер, а не фарш в мундирной обертке.
– В таком случае визита в гестапо лучше избегать.
– Иное дело, что в Берлине и так всем кажется, что нас, австрийцев, собралось там слишком много. У них это называется «австрийский нарыв». Не «прорыв», заметьте, а именно «нарыв». Что вы с таким удивлением слушаете меня, Умбарт? Вы что, в самом деле решили, будто центр общеевропейских интриг давно переместился на Корсику?
– Но я могу просто входить в вашу группу. Как один из коммандос. Под вашим крылом, как я понял, собирается все больше храбрых боевых офицеров, причем преданных лично вам. Откровенно говорю: для меня это единственный способ избежать дополнительных проверок в гестапо. Особенно если учесть, что с «центром заговора на Корсике» с сегодняшнего дня будет покончено.
– Причем самым решительным образом, – иронично заверил его Отто. – Хотя помню, что ни одному французскому королю, ни одному императору такое еще не удавалось. И любимую поговорку местных сепаратистов тоже не забываю: «Невозможно покорить остров, который взрастил Наполеона, покорившего половину мира!..»
Умбарт порывался что-то сказать в ответ, но в это время до их слуха донеслось мерное гудение авиационных моторов. Прислушавшись, Скорцени определил, что самолеты приближаются со стороны Рима; очевидно, союзники использовали одну из итальянских баз, расположенных в Кампании, неподалеку от Неаполя. В то, что это могут быть выискивающие вражеские суда итальянские или германские бомбардировщики, ему не верилось. В последнее время в местных небесах резвились только асы союзников. Однако вскоре внимание Скорцени отвлек вновь появившийся «баварский сепаратист» Шварц.
– Приближается авиация противника, – объявил он голосом конферансье. Взрывы бомб ему выслушивать было легче, нежели дружеские обвинения во фюрероненавистничестве, к которым столь угрожающе прибегал обер-диверсант рейха.
– Мы в этом уже убедились, – заверил Шварца комбат «СС-корсиканцев»
– В таком случае не стоит медлить. Ближайшее укрытие находится в нескольких метрах от ресторана, на склоне холма.
– Вы найдете его еще ближе, – заверил Отто. – За нашим столом.
– Понял, – неохотно согласился Шварц, но не потому что опасался налета. – Сейчас предупрежу работников, что остаюсь. А вы, – обратился он к трем завсегдатаям ресторана, блаженствовавшим по ту сторону перегородки, в