то ли за кордон махнем. Как его переходить – нас учили. Все же против большевиков сражались – с такой строкой в биографии нас должны там за своих принять. Чего молчишь, лагерь-майор?
Ход рассуждений капитана был ясен Кондакову еще до того, как тот заговорил, как изложил свой план. Однако «лагерь-майор» умышленно не раскрывал этого, желая услышать от всегда такого молчаливого, скрытного Меринова все, что тот вбил себе в башку.
– Какого ответа ждешь от меня, капитан?
– Хочу знать: принимаешь мой план?
Кондаков поднялся и посмотрел на Меринова сверху вниз. Тот продолжал сидеть, однако майор заметил, что рука капитана легла на расстегнутую кобуру.
– А если нет?
– Не станем же мы пулять друг в друга, лагерь-майор, – улыбка, которой он осветил свое лицо, показалась Кондакову крайне неискренней. Но какой еще ответ он мог ожидать сейчас от этого человека? – Разойдемся поутру-подобру. Ты не знаешь о моем существовании, я – о твоем. Не бойся, лагерь-майор, спасать Сталина я не собираюсь. Можешь считать, что я тебе его сдаю. Есть такой «жаргонец» в блатном мире – «сдавать». Тем более что мы с ним корешами никогда не были. Подельниками – тем более.
– Вот теперь все ясно.
– Тогда рожай решение, – поднимаясь с земли, Меринов старался не спускать глаз с правой руки Кондакова.
– Я продолжу выполнять задание. И не потому, что получил его от хозяев. У меня с Кровавым Кобой свои, еще сибирские счеты. За Гражданскую, за раскулачку, сибирскую ссылку – в которой погибли два брата, сестра и оба родителя. Это не за деньги, капитан. Это принципиально, по ненависти.
– По ненависти? Если так – тогда по-нашему.
– Я все же пробьюсь к этой машине. И подложу мину. Я взорву ее, даже если самому придется под колеса лечь.
Взгляд Меринова заметно подобрел. Теперь он знал решение лагерь-майора, поверил ему и перестал опасаться.
– Да, цинга сибирская… Теперь я понимаю, почему Скорцени назначил старшим группы именно тебя. Я-то думал: вся хреновина в том, что имеешь знакомцев где-то поблизости гаража. Из всех нас, претендентов, – только ты. На его месте я бы тоже остановил свой выбор на тебе, мститель хренов.
– Ты просил сделать выбор. Я его сделал. Чем ты недоволен?
– А тем, что пара бы из нас получилась неплохая. Без напарника в нашем воровском деле туго. А ты обучен и вышколен. Самый раз.
– Подыщешь кого-нибудь. Впрочем, если после покушения жизнь прижмет меня… Давай договоримся, эту землянку ни энкавэдистам, ни милиции не рассекречивать. Ночевали в лесу – и все тут. Ровно через месяц, этого же числа встречаемся здесь. По-клятвенному.
– Мы что, лагерь-майор, уже прощаемся? – заколебался капитан. – Погоди. Куда торопишься? Дай хоть в Москве побывать. Разбежаться всегда успеем.
18
Беркут взглянул на поляка. Понял ли он? Как воспринял сказанное? Но тот обреченно смотрел в угол блока. Казалось, он уже совершенно не воспринимал всего того, что здесь происходило.