Обещаю оформить повинную! Я свое слово держу! Это я тебе говорю, младший лейтенант Колзин!
Милиционеры залегли, охватывая избушку с трех сторон, и если бы бродяга попробовал уйти в сторону бурной речушки, те двое, что находились почти у берега, взяли бы его под перекрестный огонь.
– Что предпринимаем? – переметнулся к Курбатову подпоручик Тирбах.
– Подождем несколько минут. У того, что в домике, заканчиваются патроны, – едва слышно ответил Курбатов.
– Может, стоит помочь ему?
– Чтобы выпустить на волю еще одного заматеревшего волка-одиночку… – поддержал его мысль Курбатов.
– Ваша идея. От своих идей отрекаться грешно.
– Вопрос: как ему помочь?
Еще несколько секунд князь колебался. В открытую выйти на горную поляну – означало подставить себя под пули засевшего в домике бродяги. Не объяснишь же ему, кто ты. Но и терять время тоже не хотелось.
– Подпоручик, берете правого. Желательно с первого выстрела. Чолданов, страхуете Власевича.
– Есть.
– Иволгин, Радчук, снимаете ближнего, что прямо под нами.
– Крикливого, – уточнил Иволгин.
Курбатов поднялся и, пригибаясь, неслышно ступая по усыпанному хвоей кряжу, перешел к ветвистой сосне, ствол которой причудливо изгибался, зависая над валунами, за которыми нашел себе пристанище Колзин.
– Он вышиб окно! – предупредил милиционер, находившийся слева от домика. – Собрался прорываться!
Его крик отвлек внимание Колзина, и этого оказалось достаточно. Ухватившись за ветку сосны, Курбатов завис над ним и ударом ноги в висок поверг наземь. В ту же минуту Власевич сразил другого милиционера и бросился вниз, увлекая за собой остальных диверсантов. Третий милиционер попытался уйти по берегу реки, но был ранен в спину и, осев у склада с полуобвалившейся крышей, жалобно, по-бабьи запричитал:
– Убили! Вы же меня убили! Вы же меня…
– Теперь можешь выходить! – скомандовал Курбатов, когда раненого окончательно угомонили, а Колзина он еще раз оглушил рукоятью пистолета. – Милиционеры тебе уже не страшны!
Домик вновь был оцеплен. Радчук и Матвеев затаились по углам его, контролируя окна и двери.
– А вы кто?! – хрипловатым, дрожащим голосом спросил осажденный, все еще не веря в свое спасение.
– Кто бы мы ни были – тебе повезло! – ответил Матвеев. – Бросай автомат и выходи. Да не вздумай палить! Мы не милиционеры: ни прокурор, ни адвокат тебе не понадобятся.
– Так ведь нечем уже палить! Счастье, что легавые не догадались.
Бродяга вышвырнул через окно автомат, потом пистолет, которые тотчас же были подобраны Радчуком, и вышел с поднятыми руками. На нем был изорванный, прогоревший в нескольких местах ватник, под которым, однако, виднелась гимнастерка.
– Так это вы, ротмистр! – с удивлением воскликнул он, присмотревшись к приближающемуся Курбатову. – Опять вы?!
Заросший, оборванный, он стоял перед диверсантами,