Я и так вижу, что ты круглый отличник.
Ещё таким тоном сказала! Как будто молотком по темечку тюкнула.
– Не школьный, нет, – принялся сбивчиво объяснять я. – Это такой, который… записи. Ну, что-то вроде резюме!
Она снова широко зевнула.
Я в панике стиснул кулаки:
– Вы лучше сами посмотрите!
– Что ж. – Директор нехотя взяла дневник и сделала вид, что листает. А сама даже не посмотрела!
– У меня почерк плохой, – теряя последнюю надежду, прошелестел я. – Но вроде всё понятно. Вы посмотрите…
Она брезгливо отодвинула тетрадь в сторону:
– Читать чужие дневники безнравственно.
– Но там ведь… – чуть не плача, сказал я. – Там всё про меня! Это моё личное дело!
– Прости. – Она безжалостно нацепила на нос очки. – Ты мне не подходишь.
Я не помню, как выбежал за дверь. Ноги понесли меня вперёд, к спасительной лестнице. Я задыхался на бегу – от скорости и рыданий.
«Не могу. Не могу. Не могу».
Я умирал от смертельного позора. Но всё равно хватал воздух ртом, умудряясь дышать…
«Может, мне и правда лучше умереть? – думал я, с безнадёгой стуча подошвами. – Если бы только не бабушка! Мама как-нибудь переживёт – у неё девочки есть. А вот бабушка…»
А ещё все эти лица вокруг! Обидно до ужаса! Я же только-только понадеялся. По чувствовал себя частью волшебного мира! И вдруг – такой пролёт. Как будто мне пинка дали. Бамц – и тю-тю. Навылет, дружок. Прямиком в мусорку!
Я побежал ещё быстрее, стараясь не смотреть по сторонам. Но всё равно слышал, как тыквенная голова Золушки печально вздохнула. Явно с сочувствием! А Красная Шапочка наоборот – фыркнула. И как оскалится! Острыми такими клыками. Может, съесть меня задумала. Раз я слабое звено.
Новая волна обиды затопила мне горло. Пришлось остановиться, чтобы прокашляться.
– Хр-р, хр-р, – спящий рыцарь сладко похрапывал у старушки на плече.
Я потёр рукой глаза.
«Ну вот и всё. Прощайте! Больше уже не свидимся».
Старушка кротко махнула пухленькой ручкой. Вид у неё, в отличие от меня, был довольный и безмятежный.
Я подобрал брошенный рюкзак и снова по бежал – теперь уже не останавливаясь – к выходу.
Скелет, завидев меня, придержал дверь и почтительно заложил костлявую руку за пояс.
«Мой славный, милый скелет, – я притормозил и с горестным вздохом поправил ему болтающийся сустав. – Как жаль, что мы не сможем стать друзьями!»
Скелет печально хрустнул выправленным плечом. Видно, поблагодарил за помощь.
Я выскочил на площадку и неуклюже покатился вниз по лестнице. Я даже не сказал ему «до свидания». Да и зачем нам видеться? У него впереди сцена. И слава. А у меня…
Я выбежал из подъезда и посмотрел по сторонам – нет ли где Юрки с кошкой. Но их нигде не было.
– И всего этого тоже не было, – сказал я сам себе. – Всё, забудь.
Я повесил за спину рюкзак и пошёл не оборачиваясь. А какой смысл?
Ничего не было. И ничего уже не будет. Никогда!
Потому что я – Савелий Егорович Пузиков