Битти «Преодоление созависимости» была отклонена двадцатью издательствами…
– …И в дальнейшем продана тиражом в пять миллионов экземпляров, – заканчиваю я, глубоко вздыхая и поправляя платье, которое чуть-чуть задралось на коленках.
– Не каждый может сотворить шедевр, но каждый может попробовать.
Барри доброжелательно улыбается мне, и я машинально улыбаюсь в ответ, переводя взгляд на окно. «В чем-то он прав», – приходит ко мне понимание, но меня все равно терзают мысли о том, что многие шедевры остаются не замеченными издательствами. «Они попросту не влезают в бюджет, а потом о них забывают напрочь», – думаю я не без грусти.
– Знаешь, что самое ужасное? – начинает Барри, заглядывая мне в глаза. – Когда свято веришь в то, что от одного произведения зависит вся твоя писательская карьера. – Он глубоко вздыхает и опускает голову. – Ведь никто не даст тебе гарантий того, что оно будет опубликовано и признано публикой во всем мире.
– И что делать?
Он поднимается с пуфика, поправляет галстук и отвечает:
– Открой миру то, что без тебя навсегда осталось бы скрыто[1].
Я лишь улыбаюсь мистеру Уокеру и его очередному цитированнию моей любимой книги. В его словах всегда таится скрытый подтекст. Иногда они носят философский характер, а иногда помогают справиться с внутренним страхом или даже гневом. Он умеет подбирать правильные слова и формулировки, которые придают достаточно сил, чтобы поверить в себя и отбросить все сомнения, живущие в голове.
Попрощавшись со мной, Уокер размеренно направляется прочь, а я смотрю ему вслед, размышляя о том, что нужно доделать работу к началу собрания.
Под конец рабочего дня я корректирую отчет о проделанной редактуре и вношу последние правки в эпизоды, которые хочу закончить сегодня. Погода за окном стремительно портится, начинается сильный ветер с дождем, но это ничуть мне не мешает. Через открытую форточку проникает прохладный ветерок, задевает ближайшую стопку бумаг с рукописью, отчего та тихо покачивает верхними листочками. Добавив последнюю правку и нажав Еnter, я отправляю в печать готовый отчет. Офис пустеет, коллеги постепенно расходятся по домам, оставляя работу на завтра. Мне же никогда не нравилось оставлять дела на утро, ведь если можно сделать все сейчас, то почему бы и нет?
Принтер нехотя выплевывает листок и глухо трещит. Подойдя к нему и забрав из лотка готовый отчет, я оборачиваюсь и испуганно вскрикиваю от неожиданности:
– Боже мой, мистер Райт! Зачем так пугать?
Практически вплотную ко мне стоит Фредди. «Твою же мать! В могилу сведет своими подкатами!» – мысленно чертыхаюсь я, а он строит миленькую ухмылочку и сообщает:
– Это всего лишь я, но ты могла бы называть меня и так. Я не против.
Его взгляд падает на мои губы, он бурчит что-то нечленораздельное, я не могу разобрать ни слова.
– То есть, мистер Райт, вы подтверждаете тот факт, что вы ограниченны и умны, как пень в лесу, и до вас мало что доходит? – вопросительно подняв бровь, уточняю