бросьте, – хмыкнула Лена. – В первый раз, что ли? Отобъемся!
Она села на одеяло, поджала ноги и натянула подол платьица на колени, уютно обхватив их руками.
– Вон когда дядя Володя начальником отделения был – и не такое случалось. Один раз даже хату подпалили. И ничего…Мы быстренько огонь погасили, дядя Володя пострелял вокруг, на том дело и кончилось.
– Кто подпалил? Казаки?
– Нет, тогда еще здешние парни в казаки не подались. Просто рэкетом занимались. Дядя Володя их ловил, ловил…Ну и ничего не получалось. Зажимали его сильно. А потом драка пьяная была с этими из Ворыпаевской…Они все время с нашими конфликтуют. А дядя Володя их всех задержал. А Олежка Бэмби на него пистолет наставил – ну дядя Володя выстрелил, пистолет у него из руки выбил – руку прострелил…Пришлось палец отрезать…
Она с удивлением заметила улыбку на лице Турецкого, но ничего не спросила.
– Вот тогда нас и подпалили. Ну а потом дядя Володя ушел из милиции. Они там всех купили, а его не смогли. Он смелый, честный…
В ее словах прозвучала такая гордость за Володю, что Турецкий понял – выше авторитета, чем ее дядя, для нее не существует.
– С тех пор они его и не любят… – продолжила Лена. – А вы правда Олежку Бэмби не убивали?
– Правда, Леночка, правда.
Лена помолчала, присматриваясь к Турецкому. Наконец решительно спросила:
– А скажите…Там в Москве с вами что-то ужасное случилось? Ну, когда вы убежали оттуда. А про жену придумали, потому что это все тайна? За вами гнался кто-то?
Турецкий нахмурился. Ему совсем не хотелось развивать тему, которая так интересовала Лену. А она, по всей видимости, ждала интересного рассказа и по-детски приоткрыла рот.
– Никто за мной не гнался, – нехотя ответил он. – Никто, кроме собственного самолюбия. Если тебе это понятно.
– Конечно, понятно. – обиделась Лена. – Уязвленное самолюбие может до чего угодно довести человека.
– И у тебя, бедняжки, есть уже такой опыт? – сочувствующе спросил Турецкий.
– Вы не смотрите, что я так молодо выгляжу. Мне уже двадцать два. И кое-какой горький опыт у меня тоже имеется. Я в этой глуши, может, душевные раны залечиваю.
Турецкий с интересом взглянул на нее.
– А чем ты здесь занимаешься, спасительница моя? Речь у тебя развита, как у читающего человека. А когда разговаривала со своим женихом, я подумал, что ты местная.
– Во-первых, Димон мне не жених. Я вам уже говорила, – опять обиделась Лена. – Во-вторых, я преподаю русский в местной школе. Между прочим, закончила Краснодарский пединститут. А в третьих, знаете как говорят – с волками жить, по волчьи выть. Говорю с ними на доступном им языке. Все-таки живу здесь уже два года, подучилась.
– Не обижайся на меня, Леночка, – Турецкий протянул руку и слегка пожал ее пальцы. – Конечно, как это мне в голову могло прийти, что этот пьяный бандит твой жених? Да он недостоин даже близко к вашему дому подходить! Но ты ему нравишься, это определенно. Видишь