шестнадцать лет.
С переездом на новое место жительства, Тамара, наконец обрела покой. Где-то там, в ненавистном городе остался страх, осталось постоянное тревожное возбуждение, не проходящее ни днем, ни ночью, осталось ощущение какой-то своей ущербности, все осталось там. Казалось больше ничего не надо, она и мама. И, этот небольшой, но такой уютный, ставший родным, домик. И покой, покой на душе.
Для девушки уже было довольно, что так радушно и просто приняли ее новые одноклассницы, как уважительно, с симпатией отнеслись одноклассники. И больше, ничего не хотелось. Юной, совсем юной девушке, ничего не хотелось! Что ж, постарались, особенно папаша.
И, когда этот тупой, самодовольный «бандерлог», таково первое впечатление о Саньке, вздумал осчастливить Тамару своим вниманием, у девушки невольно включился, если так можно сказать, рефлекс отторжения на фальшивость, и парень получил свое. Что ж, заслужил, нечего из себя…
Однако, видя, как «бандерлог», на глазах превращается в смущенного, не знающего что делать мальчишку, с женской интуицией поняв истинную причину такого поведения, обрадовалась; она нравится, по настоящему нравится. Что- то светлое и теплое коснулось души девушки. Знал бы парень, как благодарна ему, да, именно благодарна за это неуклюжее, но искреннее внимание к ней. Она может нравиться! Она может нравиться как девушка, как женщина мужчине! Непроизвольно, на уровне законов природы, как утренний цветок, тянется к первым лучам солнца несущим свет и тепло, так и она, к нему, который не ведая того, подарил ей что-то, от чего хорошо-хорошо!
Опять же, беда, «бандерлог» стал шарахаться от нее, как от прокаженной. «Дура припадочная! Могла бы по мягче!»– Но не кидаться же самой на шею! И ждала, и сомневалась.
Теперь, заполучив свое, Тамара, подобно скупцу, который укрывшись где-то в подвале, лелеет свои сундуки с богатством, уединившись в своей комнатке, тайком лелеяла свое счастье. «Томка у нас тихушница,– как-то в хорошем смысле этого слова, сказала Светка,– хрен че выдавишь.» Что верно то верно, Тамара всегда будет скрытной. Тихушницей.
Олег копошился у открытого гаража.
– На рыбалку пойдем,– опередил Санькин вопрос,– в ночь.
– А че мне не сказали?
– А че тебе… Тебе Томку пасти.
– Слышь ты, урод!
– Ладно- ладно. Пойдешь?
– Пойду!– Не подумав, брякнул. «Черт! А вдруг обидится?»
Терзаясь потащился к дому Тамары: «Хоть бы матери дома не было».
– Том,– подойдя к калитке, и осмелев громче,– То-ма-а!
Девушка вышла на крыльцо, «Фу, повезло, не мать».
Тамара подошла к калитке. Санька впервые увидел Тамару в домашнем халатике. Почему-то дыхание сперло. «К черту рыбалку!»
– Том,– после протяжной паузы,– тут, пацаны на рыбалку собираются… С ночевкой.
– Пойду.– Просто и обыденно.
– Ты-ы?!– Такого оборота не ожидал, никак ожидал!– Пойдешь?!.. А мать?
– Мама?– Тамара сделала вид, что призадумалась,– мама не пойдет. Ей с утра на работу.
– Э,– Санька, представив как эта стройная, одетая в строгое платье