дни Люся прожила в состоянии несогласованности ума и сердца. Что ей делать? Это голубоглазое чудо вместо тепла подарило ей обжигающий огонь обиды, непонимания, раздора со всем миром. Возможно, смысл этой жизни сводится к тому, чтобы быть нужной кому-то. Ведь, если о тебе никто не думает, то значит тебя как бы и нет…
Последние дни Люська жила у Володи, он так и принимал всех подряд, не мог отказать, врачуя целый день, а она заканчивала свои прорабские дела. Вечером плавали в озере, целовались, обнимались, миловались. Потом ужинали, Володя хорошо и полезно готовил, рассказывал всякие байки, поил её чаем. И укладывал рядом с собой, увлекая девушку в мир наслаждения и удовольствия своими ласками и нежностью. В конце концов, Алёшкин не выдержал.
– Люсенька, моя любимая девочка. Давай просто будем. Не надо обещаний. Не надо ожидать невозможного. Ты будешь у меня, а я – у тебя. Давай просто будем друг у друга. Твоё счастье – это моё счастье, твой смех – это мой смех, твоя радость – моя радость. Я всегда с тобой, Люся, рядом я или нет.
Что-то оборвалось в мечущейся душе девушки, она всеми клеточками почувствовала родственную душу, которая признаёт её такой, какая она есть. Её потянуло к этому сильному и такому замечательному мужчине…, и она храбро бросилась навстречу, замирая в трепетном ожидании неизвестного, сама уселась к нему на колени, подставляя свою выпирающую со всех сторон грудь.
– Алёшкин, сейчас же сними это всё и с себя, и с меня. У меня нет сил. – И оставшись обнажённой, уселась поудобней, держась за мужские плечи.
– Люся, ты провоцируешь меня. Хорошо подумай, чтобы потом не пожалеть.
– О чём? О том, что я хочу, чтобы это сделал именно ты? Мой капитан, улыбнитесь, только смелым покоряются такие девушки, как я. Володя, дорогой мой человек, я тоже хочу любить тебя. Так в чём же дело?
И вот он уже сильнее обнимает, страстнее целует, с жадностью обследует её тело…, и она его тоже… У них первое настоящее свидание в постели, сексуальное знакомство, так сказать. И уже, обласкав, облизав и обцеловав свою Люську с головы до ног, морской доктор сотворил ритуал превращения девочки в женщину, больно, получив в отместку пару синяков от впившихся в его плечи ноготков. И зажав ей рот, целовал так, как будто хотел забрать её боль, проглотить, впитать в себя, вылизывая языком все уголочки чувственного рта девушки. И ей правда стало легче, боль улеглась, вернулось желание и самой целовать, нежно, чуть-чуть прикасаясь.
– Прости, Люська. Я очень старался. Но это физиология, тут ничего не попишешь. Зато всё уже позади, осталось только наслаждение и радость обоюдного секса. Всё будет хорошо, девочка моя любимая. – И опять ласкать, обнимать, целовать, пока не заснула.
А сам Володя Алёшкин ещё толком не верил, что Люся теперь его, только его. А не этого Плутона от космоса, с которым она так не по-детски целовалась там, на озере. Он видел их, но никогда никому об этом не расскажет.
Расписались в августе. Люся так и не помирилась с родителями Володи, вернее, они сами