одного.
– Меня? – спросил с удивлением Агриколь, вставая с места. – Что это может быть такое?
– Да иди же узнай, – сказала Франсуаза.
– Ладно, матушка; но черт меня побери, если я что-нибудь понимаю.
И кузнец ушел, оставив мать и Горбунью одних.
4. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Агриколь возвратился минут через пять; лицо его было бледно, взволнованно, глаза полны слез, руки дрожали; но выглядел он счастливым и необыкновенно растроганным. Он с минуту оставался у двери, как будто волнение мешало ему подойти к матери.
Зрение Франсуазы настолько ослабло, что она сразу и не заметила перемены в лице сына.
– Ну, что там такое, дитя мое? – спросила она.
Раньше чем кузнец мог ответить, Горбунья, более проницательная, воскликнула громко:
– Агриколь… что случилось? Отчего ты так бледен?
– Матушка, – сказал молодой рабочий взволнованным голосом, бросившись к матери и не ответив Горбунье, – матушка, случилось нечто, что вас очень поразит… Обещайте мне, что вы будете благоразумны…
– Что ты хочешь сказать? Как ты дрожишь! Посмотри-ка на меня! Горбунья права… ты страшно бледен!
Агриколь встал на колени перед матерью и, сжимая ее руки, говорил:
– Милая матушка… надо… вы не знаете… однако…
Кузнец не мог кончить фразы, голос его прервался от нахлынувших радостных слез.
– Ты плачешь, сын мой?.. Боже… но что случилось?.. Ты меня пугаешь!..
– Не пугайся… напротив… – говорил Агриколь, вытирая глаза, – это большое счастье… но прошу тебя еще раз: постарайся быть благоразумной… Слишком большая радость может быть так же гибельна, как и горе!..
– Ну! говори же!
– Я же предсказывал, что он вернется!
– Твой отец!!! – вскрикнула Франсуаза.
Она вскочила со стула. Но радость и изумление были настолько сильны, что бедная женщина схватилась за сердце, как бы стараясь сдержать его биение, и зашаталась.
Сын подхватил ее и посадил в кресло. Горбунья, отошедшая из скромности в сторону во время этой сцены, поглотившей все внимание матери и сына, робко подошла к ним, видя, что помощь будет нелишней, так как лицо Франсуазы все более и более изменялось.
– Ну, мужайся, матушка, – продолжал кузнец. – Удар уже нанесен, теперь остается насладиться радостью свидания с батюшкой.
– Бедный Бодуэн… после восемнадцати лет разлуки! – говорила Франсуаза, заливаясь слезами. – Да правда ли это, правда ли, Бог мой?
– Настолько правда, что если вы мне обещаете не волноваться больше, то я могу вам сказать, когда вы его увидите.
– Неужели… скоро? Да?
– Да… скоро…
– Когда же он приедет?
– Его можно ждать с минуты на минуту… завтра… сегодня, быть может…
– Сегодня?
– Да, матушка… Надо вам сказать все… Он возвратился… он здесь!..
– Он здесь… здесь…
Франсуаза не могла окончить фразы от волнения.
– Сейчас он внизу… он послал