очень стеснялся схожести с Аниськиным, а теперь понимал, как ему повезло. Никто до поры до времени не воспринимал его всерьез, а когда спохватывались – было поздно.
– Ну и как, нашли?
– Нет, Багдасаров, так зовут руководителя, в номер к которому я поднималась, дверь не открыл и я уехала.
– И никуда больше не сворачивали?
– В номер к Сафроновой? С целью убийства? Нет, конечно. – Алина чуть улыбнулась. Он ей нравился. Разыгрывает деревенского простачка, а глаза цепкие, лисьи. Уж что-что, а таких, как он, она на своем веку навидалась. Как же там было – «Лучше всего слушают люди, в присутствии которых лучше молчать». Он как раз был из их числа.
– Допустим, тогда если Вас не затруднит, расскажите подробнее про Сафронову и про Ваши отношения.
– Не знаю, с чего начать, – Алина вопросительно посмотрела на него.
– Так с начала, как водится. Когда и при каких обстоятельствах Вы познакомились. Почему коллеги, оценивая Ваши отношения, называют их напряженными.
– Познакомились, не совсем верное определение. Она пришла к нам на работу, когда у нас сменился директор, собственно, вместе с ним и пришла. Было это три года назад. Год мы проработали вместе, потом я ушла. А напряженность – такая штука, которая существует в моменте. На тот момент, когда мы работали вместе, она была, а сейчас нет. Прошлое прошло, уж извините за банальность.
– А почему ушли? – Воронцов умел задавать правильные вопросы.
– Ушла потому, что кланяться надо было слишком низко. Так низко, что и шею сломать можно.
– Год значит терпели?
– Запаса прочности хватило только на год. Я очень любила то, чем занималась.
Вопрос ее и расстроил и взволновал и в этот момент он понял – не она. Не она, но она мне нужна. За все время «беседы» она ни разу не напряглась, только сейчас, когда спросил про работу.
– Ладно, Алина Витальевна, на сегодня достаточно, но не прощаемся, не прощаемся. Надеюсь, про то, что из города Вам уезжать нельзя, Вы понимаете?
– Конечно, но я и не смогу. Я работаю по контракту, а его досрочное расторжение, по собственной инициативе, будет мне столько стоить, что домой я вернусь в «дезабилье».
– Любопытно было бы посмотреть, – сказал Воронцов.
Ишь ты «дезабилье» подумал Воронцов, и не такое слыхали.
Ну, ты и фрукт, подумала Алина.
Она неловко улыбнулась, он ответил ей, слегка кивнув головой, в лисьих глазах плясали черти.
Уже с подписанным пропуском в руках она решилась.
– Геннадий Викторович, можно спросить?
– Спрашивайте, смогу – отвечу.
– Как Вы меня нашли?
– Элементарно, Ватсон.
– Я серьезно, я же знаю, что в Камелоте нет камер, и вряд ли гостиница обклеена моими фото с пометкой «разыскивается». Как они меня опознали? Номер Багдасарова я знала, так, что в гостинице я пробыла десять минут, максимум. Наверняка, была не только я.
– Я же сказал – элементарно, значит так и есть. Обычная следственная рутина. Установили время убийства,