обратно, как на пороге появилась мама.
– Итан! Что ты тут делаешь?! Мы с папой тебя потеряли!
– Я… – начал мальчик, но с ужасом понял, что книга со львами находится у него в руке: впопыхах он забыл поставить её на место. Тут же спрятав её за спину, он продолжил: – Я задумался, прости, мам.
Казалось, мама ничего не заметила, потому что продолжила отчитывать Итана за рассеянность, проводив его к основной группе. Было очевидно, что возможности вернуться в библиотеку пока не представится, так как родители теперь не спускали глаз с сына, поэтому ему пришлось незаметно сунуть книгу в свой рюкзак, притворившись, будто ему необходимо что-то в нём найти. Он решил, что положит её на какой-нибудь стол, когда взрослые перестанут сверлить его взглядом.
Группа прошла ещё через несколько скучных комнат, и наконец экскурсия закончилась. Отец с Итаном тут же повели маму в кафе. После двух кусков бисквитного шоколадного торта мальчик был вполне доволен жизнью, а когда, вернувшись в машину, мама отдала ему мобильный телефон, счастью его не было предела, и ни о какой книге он больше не вспоминал.
Отец раскритиковал выставку в пух и прах, утверждая, что таких художников надо посылать работать на заводы, чтобы они приносили хоть какую-то пользу обществу, на что мама категорично отвечала: «Если всех художников отправлять на заводы, то мы без искусства превратимся в дикарей». Честно говоря, Итан был согласен с отцом насчёт выставки. Но всё же ему не хотелось, чтобы все художники шли на завод, так как закрылись бы музеи и, самое страшное, прекратили бы своё существование музейные кафе.
Спустя час Итан оказался дома. Он жутко устал, ноги ныли от непривычно долгого хождения сначала по выставке, а затем по музею, но он всё же нашёл в себе силы, чтобы ещё поиграть на телефоне. Мама гремела грязной посудой на кухне, отец нервно работал за компьютером в кабинете и, когда у него что-то не сходилось в расчётах, начинал громко возмущаться. Доставалось даже компьютеру. Итан знал, что в эти моменты к отцу лучше не приближаться, иначе непременно рискуешь оказаться виноватым в том, что расчёты неверны.
За окном зажёгся уличный фонарь, мама закончила с уборкой, и настало время ужина. Итан нехотя жевал ненавистную брокколи и при любом удобном случае засовывал еду под салфетку. Он не так давно изобрёл эту схему: подвигаешь тарелку вплотную к салфетке, когда никто не смотрит, тихонько кладёшь небольшими кусочками противную еду прямо в салфетку и прикрываешь рукой. Когда поешь – сворачиваешь салфетку и незаметно выбрасываешь в корзину для мусора.
– Итан, что это у тебя там? – произнесла мама, пристально посмотрев на подозрительно толстую салфетку. – Ну-ка, покажи, что ты прячешь!
– Ничего, мам…
– Раз ничего, значит, тебе нечего скрывать. Покажи!
– Да ладно тебе, Клара, что ты к ребёнку привязалась? – внезапно вступился отец, который и сам, по всей видимости, не был в восторге от брокколи.
– Что