Мама вечно его готовила, вкуснейший напиток. Если не пробовали, то настоятельно рекомендую.
– Есть только ягодный чай. – Предлагает миссис Стэнфилд, а Эбби с тяжёлым сердцем соглашается. Джошуа затем возвращается в кресло:
– Знаете, Линда светлейшая женщина. Люблю её больше жизни.
– Вот вам одно из различий между нами, милый доктор. Вы, американцы, не умеете любить. Вы понимаете, что приходите в эту жизнь одни и уходите тоже одни. Ваш избранный человек просто существует для того, чтобы пройти по жизненному пути с большим комфортом, чем могли бы, а то, что вы зовёте любовью, ничего более, кроме как привязанность, основанная на выгоде.
– Вы много знаете о любви, Эбигейл?
– Достаточно. Я из другого мира и в мире этом любят по-другому. – Уизерстоун некомфортно говорить о таких вещах. – Я выбрала однажды человека, и он не был мне просто спутником по жизни, он был чем-то большим. Моё сердце, мой мир, мой…
Ведьма неожиданно затихает. Она задумывается о своём, вспоминает что-то личное, а затем продолжает говорить:
– Я должна Вам признаться. Я не родилась ведьмой Аляски, я не была великолепной с пелёнок. У меня также были чувства когда-то давно. И вот, что я вам скажу, доктор… Те эмоции, что я тогда испытала, ту любовь, я никогда не видела её у вас, американцев. Вы воспринимаете мир иначе. Да, это очень удобно. Да, это очень выгодно. Но это ничуть не искренне.
– Что есть суть ваша искренность, Эбигейл?
– К этому человеку будет всё доверие мира и это нужно прочувствовать. Но вы не сможете. – Уизерстоун походит на фанатика.
– Почему?
– Мы живём не так, как вы. Мы живём в панельных домах на фоне заводов, утром серо, вечером серо. И всё, что у нас есть, это мы сами. Мы ценим прикосновение, мы помним слова и улыбки, мы не подпускаем к себе кого попало, но, если уж подпустили, то становимся столь чувственными, что убить нас может и пара слов. И всё же… Не придумали ещё такого языка, на котором можно это объяснить, милый доктор.
В кабинет входит Линда с чаем на подносе. Она расставляет кружки и старается выглядеть мило, беззаботно, пусть Джошуа и замечает её беспокойство.
– Спасибо, любимая.
– Да, Линда. – Эбби тоже улыбается миссис Стэнфилд. – Спасибо.
Проводив Линду взглядом, Джошуа возвращается к разговору:
– Ваши аргументы кончаются панельками?
– Когда вы последний раз что-либо дарили своей жене?
– Два месяца назад я подарил ей букет цветов и шикарное чёрное платье. –Отчитывается Джошуа гордо.
– Когда… – Эбби задумывается немного, подбирает слова в своре обжигающих своей температурой фраз: – Когда человек из прошлого подарил мне маленький складной ножичек, я расплакалась, как сука. Помню, думала, что сгорю прямо там, настолько это было тепло. Этот ножичек он у бомжа одного забрал, что жил севернее. В тот момент я узнала, как это… – Уизерстоун обрывает нить повествования и прячет всё человеческое обратно под панцирь. Замечая это, надежда в груди Джошуа разгорается с новой силой.
– Расскажете