естественным вдохом, который тело выполняет само, и обусловленным. Михаил сказал, что с этим вопросом встречаются все начинающие медитаторы, потому что наблюдатель по умолчанию сцеплен с контролером.
Длина задержки не имела значения. Если не делать предварительных больших вдохов, то 7—10 секунд было уже достаточно, чтобы тело захотело вдохнуть.
Михаил также предупредил, что стоит обратить внимание на лицо, губы и живот – они имеют тенденцию напрягаться во время задержки.
– Будь готов, что, скорее всего, через 1—2 цикла естественность уйдет, и ты снова начнешь контролировать вдохи и выдохи, так что нужно будет повторить трюк заново, «отклеивая» наблюдателя от дыхания и помещая его на некоторую дистанцию.
– Я понимаю о чем вы, – радостно кивнул Сережа. – И мы тут как раз подходим ко второму вопросу. Хотя это даже не вполне вопрос, а наблюдение. Или состояние. Короче, не знаю. В общем, я ощущаю, будто мое тело – это большой скафандр, а я сижу где-то в кабине, где показывается состояние скафандра, мысли и эмоции.
– Очень точно подмечено, – похвалил Михаил. – Поздравляю. Это еще один шаг.
– А что он означает?
Михаил слез со стула и на несколько мгновений исчез из кадра. Когда он вернулся, в его руках был высокий узкий стакан с желтым соком. Он взял стакан в руку, посмотрел на него, а затем сделал неторопливый глоток, поставил стакан на стол и повернул голову в камеру. Все действия были совершенно обычные, но в них было что-то странное.
– Видишь? – спросил Михаил.
– Вижу, но не понимаю.
Михаил протянул руку и взял виноградину. Посмотрел на нее и положил в рот.
– Вы как-то особенно плавно двигаетесь. Как мастер ушу.
Глядя на движения Михаила, Сережа вдруг почувствовал знакомое ощущение скафандра. Похоже, что движения Михаила были триггером. Или, вернее, наблюдение за этими движениями.
– Почувствовал свой скафандр? – улыбнулся Михаил. – Оно?
– Да. Классно. Так что это?
– Мы воспринимаем этот мир не напрямую, а опосредованно. Сигналы со всех каналов восприятия поступают в мозг, где из этой информации создается то, что мы называем реальностью.
Я говорю, что я вижу стакан, но на деле световые волны улавливаются глазами моего скафандра, передаются в мозг вместе с потоком данных от других сенсоров. Далее все эта информация сопоставляется с базой прошлого опыта и выносится заключение, что перед мной сосуд для жидкости, который обозначается в моем языке набором звуков, звучащих как «стакан».
– Прямо как в «матрице», – засмеялся Сережа и поднял длинную десертную ложку, которой ел мюсли. – «Ложки нет».
– Ложка есть. Но как ложка она существует лишь в уме того, кто на нее смотрит. А вне этого ума есть только колебания или вибрации.
– Занятно, – Сережа задумчиво постучал ложкой по ладони. – Вы хотите сказать, что мы видим не саму жизнь, а кино про жизнь – так получается? Или даже мы видим кино про то, как мы видим, да?
Михаил кивнул.
– Причем