разум, есть взвешенная реальность. Что же тогда представляет собой это предварительное утверждение в реальном? Чтобы ответить, мы должны рассмотреть три важных вопроса:
1. Что такое разум.
2. Рождение разума.
3. Разум и реальность.
Мы только что сказали: разум – это мыслящее постижение реального. Но это всего лишь общее высказывание. Чтобы конкретизировать его, нужно прояснить мыслящее постижение в двух его существенных аспектах. В самом деле, такое постижение прежде всего представляет собой мое постижение. В этом нет ни малейшего сомнения. Разум – это прежде всего мой разум. Но, с другой стороны, неоспоримо, что разум – это разумение самих реальных вещей. Поэтому если мы хотим прояснить, что такое разум, мы должны последовательно рассмотреть, что такое разум как мое постижение и что такое разум как разумение вещей. Только таким образом мы достигнем единства в понимании того, что такое разум.
«Мой» не означат здесь, естественно, ничего субъективного; не означает и того, что разум есть просто моя деятельность: деятельность, именуемая мышлением. Ведь мышление формально представляет собой саму деятельность постижения, тогда как разум (в том числе мой разум) есть умный характер самого постижения. Это формальный характер постижения, осуществляемого в мыслящем постижении. Стало быть, разум означает просто модус постижения, а значит, нечто такое, что соотносится с самим постижением как таковым. Говорить о моем разуме означает просто говорить о том, что разум есть нечто модально соотносимое с постижением.
Разум как модус постижения заключает в себе три сущностных момента: это глубинное постижение, постижение как мера, постижение в поиске.
Первый момент. – Мыслящее постижение есть постижение чего-либо «по ту сторону» поля реальности. Я уже сказал, что «по ту сторону» формально означает не просто другие вещи, пребывающие «вне» поля. «По ту сторону» – это также аспект или аспекты вещей, пребывающих в поле, хотя эти аспекты формально в поле не пребывают. Что представляет собой, с позитивной точки зрения, такое «по ту сторону»? Это сущностно важный вопрос. Мы мыслим «потустороннее» отнюдь не в силу произвольного каприза. Дело обстоит не так, как если бы внеполевые вещи или аспекты постигались «вдобавок» к постижению полевых вещей. Стало быть, дело обстоит не так, что имеется постижение по сю сторону поля и «вдобавок» другое постижение – по ту сторону поля. Напротив, мы именно потому, в точном и формальном смысле, мыслим реальность по ту сторону, что вещи, пребывающие в поле, суть те самые вещи, которые «дают о чем поразмыслить». И это дать о чем поразмыслить означает, с одной стороны, быть увлекаемыми к постижению потустороннего, а с другой стороны, быть увлекаемыми по ту сторону неумолимой силой постижения того, что является посюсторонним. Именно в этом состоит «дать о чем поразмыслить». Дать поразмыслить есть