глубоко —
В недра земли.
Опору в себе обрела,
Поняла, что красива
И богата плодами,
Что твоя любовь
Во мне раскрыла.
Твои крепкие руки
Держат меня,
Когда я сама не своя,
Когда сомневаюсь
Или теряюсь в слезах.
Так много и сильно
Ты веришь в меня.
Люблю тебя!
Во имя любви,
Если нужно,
Я меч возьму
И всё зло
Красиво изрублю.
Заверну в лаваш
И скормлю волкам.
Что б неповадно было
Вертеться там,
Где живет любовь.
Я очень тебя люблю!
И за любовь твою
Благодарю!
Иванкова Алена
(@ivankova_writer)
От семечка до дерева
Я – семечко в благодатном чернозёме. Расту и тянусь к свету. Рядом папа и мама. Она обнимает, за ручку ведёт в мир знаний, поёт «Подмосковные вечера» перед сном, читает любимую Дерьмовочку (тогда я коверкала звуки), успокаивает, когда мне кажется, что на качелях катаются зомби, листает букварь и знакомит с оборотнями-буквами. «Р» часто превращается в «Л» даже без полнолуния.
Я – росток. Пробиваюсь к дверям школы «Денсури». Начинаю учить корейский. Ом-ма (догадайтесь на каком языке значит «мамочка») плетёт косички бубликами, поправляет рюкзак с кирпичами (так говорили соседи) и ведёт в первый класс; слушает мои корявые стишки и хлопает; объясняет учительнице, что я, ну, очень творческая, поэтому раскладываю учебники, тетради и ручки под партой; вытирает слезы, когда Никита отбирает бутерброды и готовит в следующий раз на двоих.
Я – маленькое летнее деревце. Мама везёт меня на море в санаторий и поливает заботой. Тренируем корейский. Возвращаемся. Пишу сказки. Хожу в музыкалку. Не всегда. Иногда просиживаю уроки у Жени, Иры, Насти и бегу. Белые туфли сверкают, дедушка едет мимо, но не видит меня, либо делает вид, что не видит. Спустя год о корейском приходится забыть. Новая классная руководительница кричит:
– Я ненавижу детей!
Новая школа. Новые разношерстные учителя, дети с Айфонами и я с кнопочным. Веду дневник и записываю даже что ем. Во смешная. Мечтаю написать книгу. Мама помогает решать задачи по физике. А папа? Теперь его нет не только в воспоминаниях, но и в нашей жизни. Его строгость прожгла все хорошее. Зато есть подруги с которыми говорим до утра, друзья с которыми затираем лето до дыр.
Звонит звонок. Улетают в небо шары и загрязняют планету. Тогда я не думаю об этом. Снимаю синий пиджак и чёрный низ становится разноцветным, как и белый верх.
Я – дерево. Меняю листву. Шагаю в дырявых джинсах и сумкой на плече в громадную аудиторию. Попадаю в мир, где девочки вымерли, осталась одна я. Ну, почти. Дружу с Ромашкой. Он считает, а я читаю. Пишу громадные формулы и чувствую себя сломанным компьютером, который пишет, но не понимает. Напрягаю извилины: смотрю М (м) атрицу или решаю её, беру интервью у интегралов и у крутых производных. Сражаюсь с теодолитами и нивелирами. Собираюсь с силами (тяги, трения, притяжения) и побеждаю теоретическую механику.
Позволяю себе