страхе Русь жила.
Казни, насилие, раздоры;
Война Ливонская и гнёт…
На Зауральские просторы
Ермак, не выдержав, идёт.
Казак, попав к Царю в опалу
За безудержно-буйный нрав,
Через Тагил по перевалу
Махнул в Сибирь от всех управ.
По Чусовой, Туре, Тоболу,
Возглавив сотни казаков,
Прорвался к Стольному престолу
При помощи стальных клинков.
Сподвижники Кольцо Иван,
Брязга Богдан, Никита Пан
Во всех походах и в боях врагов
Повергли в дикий страх.
В устье Тобола – Иртыша
В неверных русские стреляли,
Врага жестокого круша,
Из огнедышащих пищалей.
Смертельны огненные раны,
В крови Сибирская земля.
Казаки гибли, басурманы,
Телами устланы поля.
Напуган сильно хан Кучум,
Бежал, как трус, во злобе дум…
Ермак с дружиною изведав
Болезни, голод и мороз,
Удар, решающий нанёс,
У кручи одержав Победу!
Ниц пало царствие Кучума,
О чём в Москву донёс гонец:
Главу Героя – Вольнодума
Украсил лавровый венец!
Слышны сквозь время звон кольчуги,
Пищалей залпы, злобный раж…
На Иртыше казачьи струги
Уткнулись «носом» в дикий пляж.
В седой печали Подчуваши,
Над Княжьим лугом веет грусть…
В Величии сторонка наша —
Здесь приросла Сибирью Русь!
С тех пор страна у нас большая:
Не видно края и конца…
Мы – Казаки и почитаем
Память Сибирского Отца!
У святых стен Кремля родного
Об Ермаке звучит пусть Слово!
Мыс Сибер
Вблизи Тобольска мыс седой скорбит над Иртышом;
Скользит к подножью склон крутой под ивы с камышом.
Вгрызаясь в крутоярь холма, Иртыш смывал пласты;
Топил прибрежные дома, крушил плахи-мосты.
На пустыре, где был Кашлык, руины да бурьян;
Белёсой дымкою проник в урочище туман.
Застил колючую траву, у перекопи ров;
Подземной кузницы трубу, землянки ветхий кров.
На мыс Сибер, едва ступив, испытываю страх;
Мороз по коже ощутив, слабею я в ногах.
Передо мной в крестах погост, внутри «Роза ветров»;
Сибер на капище похож в схождении миров.
Здесь всемогущий Исполин, дух мусульман Искер:
Над прахом ханства властелин в святилище Сибер.
А я – чужак, причал не мой, что разом одичал,
Окутанный промозглой тьмой, дух сильно осерчал.
В холодном мраке стыла ночь, заполонивши свет…
Прошу Хуннами сгинуть прочь, шепчу молитву вслед.
Пространство, разомкнувшись вдруг, несло к реке меня;
Предобморочный сердца стук корил, за всё кляня.
Не чувствуя ни рук, ни ног, лишь едкий липкий пот;
Молюсь душою: «Спаси Бог…», в надежде, что спасёт.
В устье Сибирки дикий