Этот город уже стоял, когда сюда пришли дикие шикаланки. Он стоял, когда в восточную долину приходили другие завоеватели, имена которых давно забыты. Они уничтожали города, строили новые. Но только не наш Чололлан. Ибо это самый древний город восточной долины! Он стоял всегда. Он принимал и впитывал в себя всё новые племена, которые селились в этих благодатных местах. И всегда этот город защищал великий древний храм, в котором жил великий бог.
Жрецы закрыли лица руками.
– Наш бог. Который тогда носил другое имя.
– Ничего себе… – ошарашенно прошептал я, роняя трубку.
– Шикаланки тоже пришли и приняли нашего бога. Они разумно захотели увеличить свою силу силой могучего и мудрого бога. Не они первые…
– Но они последние, – проникновенно закончил я.
– Верно, – вздохнул Тлатольчи. – Народы из Чикомостока оказались иными. Они шли со своими именами и своими богами. Чолольтеки не стали уничтожать город – слишком он был ценным, слишком богатым. Тогда они сделали его своим, дав городу свое имя – Чололлан. Но их бог Кетцалькоатль, что вел чололтеков вперед, заявил им, что его людям не нужна иная сила и иная мудрость, кроме его собственной. И дикари напали на древний храм. Они изгнали жрецов, разобрали храм, чтобы построить пирамиду Кетцалькоатлю, а на старом месте насыпали холм. И велели всем забыть об этом месте и об этом боге. И бог ушел.
Старый жрец вытряхнул прогоревший табак. Помолчал.
– Чололтеки не знали, что разрушенная ими пирамида – это только часть храма. Потому что до шикаланков на этом же месте храм нашему богу строил другой народ. А до него – еще один. Здесь пирамида стоит на пирамиде… А жрецы были изгнаны и перебиты не все. И те, кто выжил, поддерживают место Укрывшегося Бога, заботятся о нем. Надеясь, что он вернется.
И мы долго молчали. Только служки подкидывали новые полешки в огонь.
– А что вы меня хотели спросить? – нарушил я, наконец, тишину.
– Да, Хуакумитла, – словно очнулся старик. – Что ты знаешь о дымящихся горах?
Что? Они спрашивают меня про вулканы? Я уточнил.
– Да, о них, – кивнул Тлатольчи. – Ты не мог их не видеть: Дымный Холм, Спящая Женщина и Тлалок на западе и Госпожа Синей Юбки на востоке. Есть и меньшие, но эти – самые великие.
– Ну, – протянул я, вспоминая редкие просмотры «Дискавери». – Это горы, которые хранят в себе невероятный жар. Такой жар, что могут расплавить камень. Озеро такого расплава живет в его недрах многими поколениями. Но иногда жару становится тесно внутри – и он прорывается. Дымящаяся гора раскалывается. Часто на вершине, но иногда и в нескольких местах. Происходит…
Я вдруг понял, что не знаю слово «взрыв». Не только на науатле, но и по-четлански.
– Словно в холодную воду кинули раскаленный камень. Шум, брызги, жар, осколки во все стороны летят. Гора выбрасывает дым в небо, и то чернеет. Иногда на много-много дней. От черного неба даже холода могут наступить. А из жерла вытекает расплавленный камень. Он