духовные или телесные заботы. Через некоторое время мы сблизились, установили приятельские отношения, и вскоре я с головой окунулся в водоворот парижской светской жизни.
Не прошло и двух лет, как я стал заметной фигурой в парижском обществе. Не хочу сказать, что я был знаменитостью, но, во всяком случае, мое имя стало довольно известным. Загляните в выходившие в то время спортивные газеты, отыщите старые программки скачек. Там вы найдете мое имя среди имен джентльменов, прославившихся на самых престижных состязаниях той эпохи, которые проходили в Поршфонтене, Шантильи или на ипподроме Ла Марш[17]. Поговорите с самыми модными в те времена куртизанками. Даже после всех произошедших впоследствии ужасных событий они вспомнят меня, потому что лучше всего память о человеке сохраняется там, где он больше всего отметился, а уж мое усердие эти дамы вряд ли смогут забыть.
Как прекрасна была жизнь в последние годы той эпохи процветания, которую называют Второй империей! До чего удачно все складывалось для молодых людей, стремившихся укрепить свой характер, возвысить дух и наполнить сердце добротой и благородством! К слову сказать, мне часто приходилось замечать, с какой завистью смотрели на меня молодые приказчики магазинов или клерки нотариусов, когда по воскресеньям запряженные в фаэтон чистокровные скакуны рысью несли меня по Елисейским Полям в направлении ипподрома в Лоншане, и при этом на всеобщее обозрение мною был выставлен билет на престижное место на ипподроме, который я прикреплял к петлице своего фрака. Или, например, по вечерам, когда случалась премьера в варьете или Фоли-Бержер, в разгар представления появлялся я, собственной персоной, чтобы своим присутствием и аплодисментами почтить жалкие реплики Малышки Штучки или Толстой Марго, и при этом мой разукрашенный сердечками жилет и свежая гардения в петличке привлекали всеобщее внимание. Присутствующие перешептывались и смотрели на меня, как на диковинку.
Вполне возможно, что эти страницы попадутся на глаза кому-нибудь из тех завистников, которым в прежние годы я казался ослепительным денди. Именно по этой причине, чтобы избежать кривотолков, расскажу, как складывался обычный день счастливейшего из смертных.
Не знаю только, с чего начать, с утра или с вечера. Начну, пожалуй, с утра, поскольку так привычней, хотя в действительности день мой начинался не ранее того часа, когда солнце уже полностью исчезало за горизонтом. Вставал я между полуднем и двумя часами дня, в зависимости от того, насколько уставшим я был накануне, затем завтракал и отправлялся с непродолжительным визитом к одной из дам, интересовавшей меня в тот момент больше других особ женского пола. Для того чтобы обсудить интересующие нас обоих вопросы, не требовалось много времени: veni, vidi, vici[18]. Продолжительные разговоры мешают проявлению истинных чувств, и именно по этой причине порядочные женщины, испытывающие определенную слабость, с недоверием относятся к историям о жизни разного рода распутниц,