и не говорил всей правды – к чему? С годами мудр стал господин сотник.
Юлька все же что-то такое почуяла – помрачнела, опустила уголки рта…
– На похоронах тебя видела… Как же всех жаль! Очень. На селе говорят – нелепо все…
– Может, и нелепо, – сухо кивнул Михаил. – А может, и что другое – мало ли у нас врагов?
Лекарка вскинула очи:
– Так ты думаешь…
– Я еще ничего не думаю. Я не знаю, – повел плечом сотник. – Обязательно будем дознание вести!
– Коль помощь моя нужна…
– Обращусь. Ты поможешь – я знаю… – Миша вдруг улыбнулся и взял девушку за руки. – А ты приходи ко мне, Юль! Вот просто так, запросто, приходи. Когда захочешь. Квасу попьем, посидим, поболтаем… Ну, а правда? Чего ж не придешь?
– Так ведь болтать всякое будут… – несмело возразила девушка.
Сотник дернул шеей:
– Пусть! И что тебе до чужих слов?
– Мне-то – ничего. Однако матушка… За нее боюсь. И так многие на нас косо смотрят. Хорошо, не в городе живем… Говорят, в Пинске таких, как мы, недавно сожгли… На площади, принародно. За ведовство.
– Ну, Юль… – юноша с нежностью погладил девушку по щеке. – Я ж вас в обиду не дам, ты знаешь.
Лекарка ничего не ответила, лишь благодарно улыбнулась, кивнула:
– Ну, мне пора… А зайти – зайду, коль зовешь. Когда вот – точно не обещаю. Зима – болезных много.
Вот только мора еще не хватало при всех прочих мрачностях! Лучше уж лихоманка – простуда, воспаление легких, бронхит, а мора – гриппа – уж никак не надобно, от прежней эпидемии толком еще не оправились, сколько людей померло, а Нинеина весь так и вообще почти совсем вымерла.
Болезни, дело мрачное, страшное – до появления антибиотиков (в середине двадцатого века) любой грипп с осложнениями, бронхит или воспаление легких смертельны, кого угодно в могилу сведут. Малиновым вареньем да травками луговыми серьезную болячку не вылечишь – это даже Юлька признавала, только легонькую «простуду» с насморком, который, если лечить – пройдет за семь дней, а не лечить – тогда тоже за неделю. Все ж остальное – мрак! И все россказни о здоровых средневековых людях – «а вот в старину были богатыри, ничем не болели» – зловредные антинаучные фейки. Хотя общее впечатление – да, все богатыри кругом! Так это потому, что из десяти детей во младенчестве умирало семь или восемь, оставались самые здоровые, самые приспособленные, да и те, мягко сказать, серьезных болезней не выдерживали, мерли, как мухи. Такой вот естественный отбор!
Еще положение женщин – та еще песня! Тоскливая. Замуж лет в тринадцать, первые роды, затем – рожать каждый год, никто юной супруге «пустой» простаивать не даст, женщина и не человек вовсе, а так, приспособление для рождения детей, для того, чтоб род не прекратился. Полноправные разве что вдовы, как вот Костомара. Ну и боярыни – некоторые, далеко не все… Что поделать, Средние века – суровое, вовсе не женское время, и не надо тут про рыцарские куртуазные романы заливать. Романы – они романы и есть. Для того их и пишут, чтоб дерьмовая жизнь хоть чуть-чуть