ты говори, говори, – на меня взглянули умные цепкие глаза. – Чего захмыкал?
– Не будем забывать и про то, что тут многим под девяносто и для них ближайший путь в прекрасное далеко означает лишь…
– Смерть?
– Ну… не хотелось бы вызывать у людей ненужные мысли… Пусть думают о веселом, а не светлом и печальном…
– Да понял я тебя, Охотник. Понял. Передам куда следует. Интересно ты мыслишь… а вот сам фильм хороший! Вышел в далеком уже восьмидесятом. Господи! Эпоха пролетела! Ты сам видел фильм-то?
– Видел, – подтвердил я. – Хороший фильм. Кончается, правда, торжественным замуровыванием живой школьницы под эту самую песню, но фильм душевный.
– А? Чем кончается?
– Вы уж музыку хотя бы так чередуйте, чтобы беззаботная с душевной, – попросил я, выпуская рукав старика и ускоряя шаг.
– Чем-чем, говоришь, там фильм заканчивался? Я другое помню! Пересняли, что ли?! У вас теперь там, говорят, многое коверкают…
Рассмеявшись, я развел руками и ничего не ответил. Поднявшись еще на пару ступенек, я поравнялся со ждущим меня посланцем из Замка и крепко пожал ему руку, тут же ощутив ответную железную хватку. Чуть не ослепив меня серебряно-золотой улыбкой, Тон Тоныч вежливо приподнял меховую кепку, что ладно лежала на расчесанных длинных волосах, и, завершив на этом приветствия, мы начали подниматься. Шагал Тон Тоныч с той же легкостью, что и я – много ходящий и занимающий спортом здоровый мужик средних лет. И это легкость его шагов говорила о многом. Уверен, что если снять с него подбитую медвежьим мехом почти армейскую куртку и виднеющуюся из-под нее старую клетчатую рубашку, то я увижу не дрожащий тощий стариковский торс, а более чем достойную жилистую мускулатуру. И это в его более чем преклонные годы. Еще день назад я его знать не знал. Он сам нашел меня и спокойно представился.
Представитель Замка по особым внешним делам. Послан Михаилом Даниловичем – лидером Замка – в целях профильной коммуникации и грамотной организации всего необходимого для предстоящей экспедиции. Главная цель – сделать так, чтобы экспедиция ни в чем не нуждалась на всем своем протяжении и благополучно вернулась. Представившись, он тут же показал себя, как действительно знающего специалисты, не став корчить главнокомандующего и первым делом спросив, какие мои мысли касательно подготовки, в чем я нуждаюсь и чем надо заняться прямо сейчас. Благодаря этому он сразу вырос в моих глазах. Заодно повысилось и мое уважение к самому Михаилу Даниловичу: ведь он послал ко мне человека-практика, нацеленного на решение проблем, а не теоретика, способного оперировать лишь заумными словечками и посылать помощника за очередным латте без кофеина.
Внимательно выслушав меня, а кое-что и записав, Тон Тоныч назначил встречу на завтра, пообещав к этому моменту решить многое. И судя по его едва заметной улыбке, он преуспел. Впрочем, неудивительно – по моей просьбе он коротко перечислил несколько вех своей биографии, как тамошней, так и здешней.
Антон Антонович Антонов. Такое вот тройное «А».
Восемьдесят шесть