лампы за шторами.
Анна Петровна медленно двинулась к Татьяниному дому. Когда приблизилась, уловила стук. Глухие, размеренные удары. Анне Петровне отчего-то представилось, что к испуганной Татьяне ломится мертвец, и она стала поспешно припоминать, как усмирить такого буяна.
Стук да стук. Анна Петровна оказалась у высокого забора, окружившего дом Татьяны. Когда-то у этой бойкой бабы было справное хозяйство, однако последние десять лет муж пил, и всё пошло прахом. Как известно, в селе без мужика трудно держать много скотины – сил у женщины не хватит одной сено косить, кукурузу с полей подворовывать, зерно с тока возить, навоз убирать, сараи ремонтировать. Обычно одинокая держит курочек да козу. И дивилась Анна Петровна – почему Татьяна затосковала по мужику, который только водку пил, да дебоширил. Разве не её видела старуха месяц назад, убегавшей от мужа, который ещё и топором размахивал? Но сердцу не прикажешь, – решила старуха, видно любила глупая Танька своего пропойцу.
Топор! Да, точно – из-за забора доносился стук топора. Картина ещё страшнее представилась Анне Петровне – в куски разделал жену мертвец. Она постучала в ворота.
– Кто там? – Спросила Татьяна спокойным голосом.
– Пришла посмотреть, как поживаешь, сродственница.
– Занята я. – Хозяйка открыла узкую калитку рядом с замкнутыми на амбарный замок воротами, заслоняя собой обзор. Лицо довольное, глаза бегают. Но Анне Петровне надо было знать всё до конца, она оттеснила Татьяну и ступила во двор.
Широкое пространство, окружённое сараями, освещала луна и фонарь на столбе. Под фонарём мертвец рубил дрова. Анна Петровна оцепенела. Многое она видела на своём веку такого, что обычному человеку во сне не приснится, но эта картина ошеломляла своей будничностью и неожиданностью одновременно.
Татьянин муж, бледный и сосредоточенный, двигался с размеренностью механизма. Он наклонялся, брал полено, ставил его на широкую дубовую плаху, ахал топором, полено разлеталось пополам, а мертвец наклонялся за новым.
– А вчера пилил. Надо же дров на зиму запасти. – Пояснила Татьяна.
Анна Петровна шагнула поближе и тихо сказала:
– Вечер добрый, Миша.
Мертвец не отреагировал, всё также рубил дрова.
– Он других не слышит, с другими он как мельница – она крыльями-то машет, а ничего не сознаёт. – Бодро пояснила Татьяна. – Когда явился три дня назад, я сначала испугалась, а потом смотрю, человек как человек. Сел и глядит. Я тоже посидела, поглядела на него, а потом думаю: не за тем поднимала, деньги платила. На вторую ночь говорю: иди-ка, Миша, дрова к зиме готовь. Ты, милый, при жизни мне обещал, да так и не позаботился.
Дала бензопилу. Думаю: вспомнит, как ею орудовать? Вспомнил. Стволы вишневые, кленовые на поленья порезал, а нынче рубит.
Анна Петровна вдруг ударила палкой о землю:
– Ты что же творишь, окаянная?! Я думала, ты по мужу убиваешься, света белого не видишь! А он у тебя пашет, как в аду! Вечный покой, он на то и вечный покой, чтобы мёртвое тело не тревожили, не мешали