запела. Развернулась и не сворачивается обратно, распирает меня изнутри. Во всех местах распирает, ага… И вроде понимаю, что делаю, что-то не то, ну не нужно при рабочих обниматься-зажиматься, но ведь блондинистая сбежит, если я ее сейчас отпущу.
– Ты что своих друзей не бережешь? – спрашиваю балдея.
– Каких друзей?
– Самых близких, – снял кепку и одел на блондинистую макушку. – Подожди, подтянуть надо, – пришлось отпустить Алису и отрегулировать размер. – Во, отлично.
Девчонка прищурилась, вскинула на меня голову.
– Вы обо всех работниках так заботитесь, Василий Егорович?
– А мы опять на “вы”? – усмехнулся я. – Нет, не обо всех, Алиса Михайловна, только о тех, кто младше двадцати пяти.
– Бедная ваша жена, – театрально выдохнула Алиса, поправляя кепку, но все же не возвращая ее мне. – В мире столько людей младше двадцати пяти.
– Ясно. Я совершил ошибку, когда отпустил тебя. Так мозгожители начинают устраивать протесты, – я вновь крепко сжал Алису в объятиях. Приятно, кабздец, просто. И на слепящее солнце сразу стало плевать и на удушливый зной. Блондинистый оазис.
– Они против аморального поведения.
– До аморального мы еще не дошли, Алиса Михайловна. Все очень даже моральное, – а у самого ладони чешутся, спуститься по пояснице к красивой аппетитной попке и сжать ее.
– Видимо у нас мораль разная, Василий Егорович. Я бы на месте вашей жены уже бы давно Василия-младшего… хдыш, – освободила одну руку и изобразила удар мачете.
– Хых, – хохотнул я. – А ты, значит, Алиса Михайловна, замуж за меня хочешь?
Девчонка вскинула брови, поджала губы, видимо, примеряя мою фамилию, и с возмущением запищала:
– Еще чего! Никогда не хотела гулящего мужа!
– А если я верный?
Она посмотрела на меня снисходительно.
– Серьезно?
– Абсолютно.
– Верность – это когда не обнимают других женщин, а тем более не целуют их!
Ух, прям отчитала меня.
– А мне нравится, – признался я.
– Что? – она сделала вид, что пытается избавиться от меня, уперлась ладонями в грудь и сжимала ее, царапая ноготками.
– Как ты про верность рассуждаешь, надеюсь, она работает и в обратную сторону. Распространяется не только на мужчину.
– Пф-ф-ф, конечно. К вашему сведению, Василий Егорович, я верная женщина. Ну что ты опять так противно улыбаешься?
– Да ничего, женщина. Может, хватит меня аморально трогать? На нас люди смотрят, а ты мнешь и мнешь…
– Я не мну, а завидую, – выпалила блондинистая. – У меня-то такой груди нет. И вообще, рядом с тобой у меня может комплекс развиться, – она опустила взгляд в вырез свой рубашки.
– Ну, во-первых, это не грудь, а грудные мышцы. А во-вторых, у тебя все более, чем отлично, – добавил тише, с удовольствием наблюдая, как у Алисы начинает частить дыхание. – И я сразу опережу вопрос. Нет, ты такую себе не сможешь накачать, у нас с вами, женщинами, разная физиология.
– Ну, блин, – с досадой выдохнула и перестала