Ольга Арнольд

От любви с ума не сходят


Скачать книгу

из-под обивки тетрадку, исписанную Алиным почерком – его я не могла спутать ни с чьим другим. Я пишу почти так же отвратительно, как Аля, и чуть лучше папы, хотя у всех нас почерки очень схожи. Почти все врачи, занятые бесконечным заполнением историй болезни, отличаются ужасным почерком, который трудно разобрать постороннему. Но я всегда прекрасно понимала руку и свою, и Алину, и папину – а вот мама до сих пор пишет красиво и быстро, но для меня совершенно нечитаемо.

      Раскрыв тетрадку, я мгновенно позабыла и об уборке, и о разбросанных по всем углам вещах, и погрузилась в чтение. В тот день я так и не ужинала; и даже улегшись в три часа ночи в постель, я не погасила свет и читала до утра. Дневник моей сестры показался мне гораздо увлекательнее, чем любой роман!

      Судя по всему, Аля начала его вскоре после переезда в Москву. У нас с ней была одна общая черточка: когда мы писали письма, то всегда забывали поставить дату. То же относилось и к Алиному дневнику: часть записей было помечено либо просто числом, либо днем недели, про месяц или такую мелочь, как год, Аля иногда и не вспоминала…

      Из Алиного дневника:

      "8, понед.(8 октября 1984 – Л.Н.) Кажется, я уже

      привыкаю к Москве. Московская погода, вернее, непогода

      меня удивляет – почему-то здесь осенью еще более сыро и

      противно, чем в Питере. Я этого не ожидала; тем не менее,

      моя жизнь постепенно налаживается. Не знаю, хватит ли у

      меня сил и терпения вести дневник, но так хочется, чтобы

      хватило… Когда я была маленькой, то представляла себе,

      как я вырасту, стану великой писательницей и все-все, кто

      меня ни в грош не ставил, будут мной восхищаться! Старик

      Нейман, когда я была в интернатуре в его отделении,

      как-то мне сказал: "Аля, пишите! По-моему, это ваше дело

      – писать". Может быть, он прав, и мое призвание – не

      просто быть "Флоренс Найтингейл", как меня презрительно

      называют родные, но оставить после себя что-то, что люди

      будут читать и перечитывать, как "Письма из Ламборене"

      Альберта Швейцера* 1 ? А пока – температура близка к нулю,

      хоть на дворе и октябрь, почти родное питерское ненастье,

      которое совершенно соответствует моему настроению… Все

      – на сегодня выдохлась.

      Господи, а я-то никогда не подозревала, что Аля мечтала стать писательницей! Она всегда закрывала на ключ свой ящик нашего общего письменного стола – впрочем, это было в ее стиле. Зря старалась: я никогда не интересовалась ее писаниной, будучи в полной уверенности, что это она конспектирует классиков психиатрии. Когда после ее смерти ящик открыли, в нем действительно ничего не оказалось, кроме тетрадей с конспектами. Очевидно, свои первые опыты Аля хранила где-то в другом месте – если вообще хранила. Первые записи в дневнике, вероятнее всего, относилась к