чем угодно, только не транспортом. И как только разузнаете, кто там из английских капиталистов, связанных с метрополитеном, поживее и кого стоило бы подключить к нашему делу вместе с его линией, – немедленно поставьте меня в известность. Потому что, разумеется, это будет отнюдь не американское предприятие, а английское с начала до конца. И вы должны это хорошенько усвоить, де Сото. Англичане, вы знаете, недолюбливают нашего брата американца, и я вовсе не желаю давать какие-либо поводы для разжигания вражды к американцам.
– Все ясно, патрон! У меня к вам только одна просьба: если окажется, что я смогу быть для вас как-то полезен в дальнейшем, вы уж меня не забудьте. Столько лет я с вами работаю, под вашим началом, не могу даже себе и представить, как я без вас стал бы…
Он замолчал, глядя на Каупервуда умоляющими глазами. И Каупервуд ответил ему дружески-покровительственным, но вместе с тем ничего не обещающим взглядом.
– Хорошо, хорошо, де Сото! Все это я знаю и понимаю. В свое время я для вас все сделаю, что смогу. Разумеется, я о вас не забуду.
Глава VII
Покончив со всеми наставлениями Сиппенсу и выяснив, что для ликвидации чикагских дел ему необходимо будет съездить в Нью-Йорк, чтобы обсудить кое с кем из финансистов, каким образом реализовать хотя бы некоторую часть своих владений, Каупервуд, естественно, вернулся мыслью к Беренис: как бы устроить так, чтобы поехать с ней вместе и жить под одной крышей, не привлекая к себе излишнего внимания?
Разумеется, он представлял себе гораздо яснее, чем Беренис, какая длинная цепь вместе пережитых событий и установившихся привычек связывала его с Эйлин в большей мере, чем с кем-либо другим. Это было нечто такое, чего Беренис была не в состоянии себе представить, тем более что она уже давно догадывалась о его пылких чувствах к ней. Для Каупервуда было совершенно очевидно, что, во избежание скандала, с Эйлин надо держаться только одной тактики – тактики умиротворения и обмана. Всякий другой способ действий был бы чрезвычайно рискованным, в особенности если у него выйдет что-нибудь с этой затеей в Лондоне, и тем более сейчас, после всей этой скандальной шумихи в связи с созданными им компаниями и чересчур смелыми приемами, к которым он прибегал в Чикаго. Ведь его обвиняли во взяточничестве и чуть ли не в подрыве общественных устоев. И навлечь на себя сейчас обвинение в безнравственности или угрозу какой-нибудь публичной выходки со стороны Эйлин – а она способна сообщить в газеты о его отношениях с Беренис, – это было бы уж совсем из рук вон плохо.
Кроме того, Каупервуда беспокоило еще одно обстоятельство, которое также могло повести к неприятностям с Беренис: это его отношения с другими женщинами.
Кое-какие из его прежних связей еще не совсем оборвались. С Арлет Уэйн можно было считать дело поконченным, да и с несколькими другими он встречался лишь крайне редко. Но оставалась еще Керолайн Хэнд, жена Хосмера