хором послышался чей-то громкий топот. Дверь отворилась, и вошел высокий человек, с ног до головы занесенный снегом. Вместе с ним ворвалось завывание метели и налетел снег. С трудом закрыв дверь, человек произнес:
– Однако, не хочет на улице мерзнуть. Так в хоромы и просится.
Он снял шапку, стряхнул с нее снег. Подскочившему дворскому бросил на руки шубейку и произнес:
– Ну и зима нынче! Смотри, великий князь, какой день все метет и метет! Когда это только кончится?
Иван Васильевич повернулся к нему.
– Ты… позови-ка ко мне дьяка Ваську Мамырева, – сказал и, сгорбившись, двинулся к себе.
Да, зима в этом году вышла особая, больно снежная. Через месяц после первого, растаявшего вскоре снега ударил морозец, а за ним наступила снежная пора, то прекращаясь, то возвращаясь вновь. Но вот таких метелей, которые случились в последнее время, еще не было. И старики не помнили. Со стороны поглядеть – одна гладь снежная. Кое-где, как пни, чернели трубы боярских хором да выделялись кремлевские стены. Москвичи чистили только проходы к хозяйским постройкам, чтобы как-то поддержать животину да набрать нужных продуктов.
Дьяк Василий появился довольно быстро, если учесть, какие были дороги.
– Слушаю тя, великий князь, – войдя в светелку и ломая в руках шапку, молвил он.
– Скидавай шубейку да садись поближе.
Тот выполнил указание великого князя и присел на краешек кресла, на что князь, усмехнувшись, проговорил:
– Ты что не сказываешь мне, что преступление сделал?
Василий понял и сел как следует.
– Я тя, Василий, позвал… Ты видишь, – князь повернулся к окну, – что там творится?
Василий понял его и ответил:
– Это хорошо! Старики сказывают, к урожаю.
– Гм-м… к урожаю. А до него еще дожить надо. А ежели весна будет дружной, что случится? Сколь воды будет! – Князь уставился на дьяка.
– Да-а… – почесал затылок Василий и задумчиво произнес: – Ты прав, великий князь, воды может быть много, и затопит она низины наверняка.
– Ты, Василий, извести всех старост, кто к рекам прилип, пускай запасы готовят, закладывают их на самых высоких местах, куда воде не добраться. Понял? – приказал князь и грозно посмотрел на дьяка.
От такого взгляда дьяк заворочался в кресле. А потом, хитровато прищурив глаза, изрек:
– Иван Васильевич, не послать ли тебе, князь, воев? Пускай-ка проверят, как исполняется твой приказ.
Князь даже улыбнулся:
– Пошлю, пошлю. Молодец, что надоумил, а то придется казну трясти. Скажи, – он отодвинул чернильницу от края стола и посмотрел на Василия, – а много ли купцов, отъехавших по делам, не вернулось?
Тот опять заерзал.
– Великий князь, кто ж мне докладывает? Уехал, приехал. Это не дитя какое.
– Не знаешь, – вздохнул князь. – Это плохо, дьяк. Купец сколь денег нам отваливает. Его и поберечь не грех.
Василий заявил:
– Да мы их бережем. Запросит кто стражу, всегда даем.
– А они платят за это?
– Платят, –