Мы рассказывали друг другу небылицы, листали модные журналы, слушали кассетный магнитофон и мечтали.
Однажды в детский садик забрели два парня из соседнего двора.
Мы знали толк в хорошей беседе.
И они остались. Затем к ним присоединились ещё двое.
Ещё. И ещё.
Вскоре у нас сложилась компания, о которой снимают сериалы, типа, «Беверли Хиллс 90210», или «Элен и ребята».
Чем мы занимались? Сложно поверить, но всё было в высшей степени пристойно.
Родители не зря нам доверяли.
Гитара, разговоры, смех, настольные игры, футбол в «коробке»…
И мороженое коробками.
Пломбир, шоколадное, из ближайшего гастронома.
Да, все курили. Да, кто-то мог сказать пару слов на «исконном русском».
Но эти же люди, вот эти вот самые, бежали со всех ног смотреть мультики Диснея, когда мама подружек кричала в окно: «Утиные истории!».
Память не только избирательна. Она изобретательна.
Играя на наших чувствах, память записывает информацию то в виде запахов, то в виде звуков…
Будешь смеяться, но почти каждая любимая песня связана у меня с человеком, местом или событием.
А ещё лучшие моменты часто сохраняются картинками, иногда – коротким метром, клипами, видеороликами.
Например, вот август, темнеет рано, все собрались вокруг большого деревянного стола, одни играют в карты, другие на гитаре. Вдруг, как по команде, все поднимают головы, а там, над нами ̶ огромное, высокое, темно-синего бархата небо. И россыпи звезд, театрально ярких.
И сразу тишина. И никто уже не крут, мы ̶ просто дети и лучшие друзья.
Мы сидим, молчим и смотрели на звезды.
А в это время распадается на части СССР.
И мы тоже скоро разойдёмся, кто куда.
И наш детский сад перейдёт к серьёзной конторе.
На месте детских площадок построят штук восемь добротных, капитальных кирпичных гаражей.
И на месте спортивной площадки, где наши мальчики играли в футбол, тоже.
И дыру в заборе заделают.
И этот тёплый летний вечер больше не повторится. Никогда.
Но… Благодаря картинке звездного неба я всегда могу вернуться и в свои 14, и в наш детский сад. И там всё будет, как прежде.
***
̶ Я не помню момент, когда в компании появился М.
Но точно помню, что «свита делала короля».
О нём говорили с придыханием. Как о местной легенде.
Независимый. Непредсказуемый. Никто не знал, придёт ли он сегодня.
Но если приходил, его появление действовало на других парней гипнотически.
Он уводил их с собой, как заклинатель змей. Да, они просто вставали и шли за ним. А мы оставались.
Ему было 17 лет. Его фамилия звучала как кличка.
Парни намекали, что у него проблемы в семье.
Он учился в кулинарном техникуме.
У него был выразительный нос и волевой подбородок.
И прядка волос, которая никак не хотела пригладиться, причесаться.
Не имея особого слуха, он пел под гитару низким хриплым голосом.
Цоя,