Фридрих Незнанский

Цена жизни – смерть


Скачать книгу

меня с собой, когда мне было всего пять месяцев, но этого я, конечно, не помню. А потом каждую осень друзья расписывали мне прелести отдыха у Черного моря, или у Азовского, или у Балтийского или романтику пионерлагерей, а я с завидным упорством твердила: «А на Байкале лучше!» – хотя была уверена, что хуже, и намного хуже, просто отвратительно.

      Пока однажды в четвертом классе не заболела пневмонией как раз перед отлетом, и родители в первый и последний раз в жизни оставили меня на лето в Москве на попечение Бабушки. Пневмония, конечно, мгновенно закончилась, и мы с бабушкой отправились на Кавказ – загорать и реабилитировать здоровье. Оказалось, я была абсолютно права – на Байкале лучше.

      Да, так вот, я смотрю в иллюминатор, потом мне надоедает, и я начинаю гипнотизировать Деда. Мама и Папа спят, а Дед читает «Вестник Академии наук». Я сверлю ему взглядом висок минуту, другую, третью. Он поправляет очки, поглаживает седую бородку, снова поправляет очки и, наконец, отрывается от очередной заумной статьи.

      – Скучаешь? – Дед откладывает журнал. – Хочешь задачку?

      – Хочу.

      – Есть голова, нет головы, есть голова, нет головы… Что это? – Дед снова ныряет в журнал, теперь я буду думать.

      Задача, конечно, не из легких. Это вам «не зимой и летом одним цветом» или «без окон, без дверей полна горница людей». Такой чепухой мы даже в детстве не баловались. Дед сказал, что народные загадки некорректные, потому что допускают множество решений и общепризнанные отгадки нужно просто запомнить как таблицу умножения. Поэтому загадки для меня Дед всегда придумывал сам. Сейчас я могу задать ему двадцать вопросов, на которые он ответит «да», «нет» или «не знаю», но вопросов должно быть не больше двадцати, поэтому я думаю. Думаю. Еще думаю.

      – Оно живое? – наконец выдаю я первый вопрос.

      – Да, – отвечает Дед, не отрываясь от чтения.

      – Травоядное или плотоядное?

      – Да. – Он усмехается, я пыталась его перехитрить, и мне это почти удалось, но я на всякий случай уточняю:

      – Не растение?

      – Нет.

      – Всеядное?

      – Да.

      Я долго борюсь с искушением потратить еще один вопрос, и все же искушение побеждает:

      – Это человек?

      – Да, – говорит Дед и напоминает: – Осталось пятнадцать вопросов.

      Знаю и потому не тороплюсь. Мы уже подлетаем. Папа довольно потягивается, он у меня любитель поспать, может делать это где угодно: в метро, в машине, тем более в самолете. Мама тоже просыпается, и Ожуг, наверное, тоже, иначе нам придется тащить его на руках, а он тяжелый, как слон.

      …Потом мы едем на машине…

      …Потом летим на вертолете…

      …И наконец, нагруженные как верблюды, бредем пешком по берегу славного моря Байкал. Я тоже тащу поклажу наравне со всеми, и даже Ожуг навьючен палатками. С нами идет Лесник, он покажет нам дорогу, потому что каждое лето мы по плану Деда меняем стоянку, и лет через пятьдесят завершим круг, начатый Дедом тридцать лет назад. У меня на это лето тоже есть свой план, я собираюсь зарыть