под красным». Эта дама, связная, потом на допросе показала: «Меня как громом поразило. Я спросила Брусилова: «Что передать от вас Дону?» Он ответил: «То, что я вам сказал, то и передайте». Я потом спрашивал Алексея Алексеевича: так ли все было? «Так». Ну и естественно, что произошло вслед за этим – его воззвание ко всем бывшим офицерам, затем обращение к солдатам-врангелевцам. Имя Брусилова стояло в этом обращении рядом с именами Ленина и Калинина.
– Говорили, что он пошел на это после казни белыми его единственного сына – красного командира.
– Вы думаете, им двигало чувство возмездия? Нет. Не легко было узнать о казни сына, но категорические ответы Брусилова белым были до гибели сына… А Поливанов, бывший военный министр! Генералы Клембовский, Гутор, Зайончковский, Снесарев, Свечин!.. А моряки Альтфатер, Беренс, Зеленый, Кукель-Краевский!.. А десятки тысяч офицеров, честно выполняющих свой долг перед родиной в Красной Армии? Многое простится нашему поколению потому именно, что были среди нас и подлинно честные люди…
Что мог сказать Якушев? Он угрюмо молчал, и чуть не каждое слово больно уязвляло его. Вдруг, заторопившись, взглянул на часы…
Потапов заметил это:
– Не стану вас задерживать, Александр Александрович… A bientot! Якушев чувствовал, что в разговоре с Потаповым он не только не обрел покой, но душевное смятение его увеличилось.
И все-таки он не уходил. По аллее бежала девушка, медицинская сестра, если судить по косынке.
– К вам тут еще посетитель… Тверской по фамилии! – кричала еще издали.
– Пусть идет сюда. А вы не спешите, Александр Александрович.
К ним довольно бодрой походкой шел старичок в валенках, в охотничьей куртке, в башлыке, завязанном узлом на шее. Седая борода разметалась по башлыку.
– Князь?.. – Лицо Потапова выразило одновременно удивление и удовольствие.
Старичок размотал башлык, вытер платком рот, разгладил бороду и тогда только поздоровался, как бы уколов Якушева взглядом из-под косматых бровей.
– Рад вас видеть… на свободе, – сказал Потапов.
– Вторую неделю. Во-первых, мерси… Вы знаете, за что. Во-вторых, я к вам за советом. Но это во-вторых.
– Не стоит благодарности. Как это вас угораздило? Хотя… титул и все прочее. Вы долго просидели?
– Два года без одного месяца.
Якушев с симпатией поглядел на старика: «Вроде однокашники».
– Как же все-таки это вышло?
– Очень глупо. Но это длинный рассказ.
– Нет, уж вы расскажите.
– Значит, осенью девятнадцатого года я, как вы знаете, cher ami, жил у своего садовника, Ветошкина, в Зарайске. И вдруг пожаловал ко мне фон Рейнкуль, желтый кирасир, я его у Бобринских встречал. И начинает очень пышно, в духе Карамзина и Мещерского: «Мы переживаем исключительные дни – генерал Деникин в Орле… Вы, подобно вашим предкам, должны быть готовы встретить хлебом-солью его превосходительство, а засим и будущего царя всея Руси…» Слушаю я этого господина и спрашиваю: «Это кого же именно?»
– В