Николина предали нас, я была сама не своя. Я все еще чувствую все трещинки и рваные края в своей душе, которые сама же и создала.
И одна рана болит сильней всех прочих.
Я невольно отшатываюсь от нее, но рана отдается его глазами цвета виски, загнутыми ресницами и мягким, мелодичным смехом. Она ноет ощущением того, как он обнимает меня длинной рукой за плечи, сжимает в теплой ладони мою руку. Она пульсирует сочувствием, притворным акцентом и украденной бутылкой вина, застенчивым румянцем и шутливыми днями рождения. Она горит преданностью, которой уже нет в этом мире.
Он так и не дожил до семнадцати лет.
Ансель пожертвовал всем, пробил во мне брешь, и я позволила Николине проникнуть в эту брешь. Вот как я отплатила ему – утратила саму себя. В глубине сознания бурлит отвращение к себе, черное и ядовитое. Он заслуживал лучшего. Он заслуживал большего.
И я бы подарила ему все это. Пусть Бог, или Богиня, или темнота моей гребаной души будут свидетелем, я бы подарила ему это. Я бы сделала все, чтобы его смерть не была напрасной.
«О, браво», – пробормотал в ответ незнакомый голос, напугав меня.
Чернильный туман сжимается от моего испуга, но я отчаянно отталкиваю его, пытаясь понять, что еще таится во мраке рядом со мной. Это не Николина. И точно не я. А значит… здесь еще кто-то есть.
«Кто ты? – спрашиваю я с притворной бравадой. Материны титьки, сколько же людей или духов, сущностей или еще чего может уместиться в одном теле? – Чего ты хочешь?»
«Не пугайся. – Уже другой голос. Такой же незнакомый. – Мы не можем тебе навредить».
«Мы – это ты».
«Или скорее, – добавляет третий, – мы – это она».
«Это не ответ, – отрезаю я. – Кто вы такие?»
Короткое молчание.
«Мы не помним», – наконец говорит четвертый голос.
«А уже скоро не вспомнишь и ты». – Пятый.
Будь у меня тело, холод пробрал бы меня до костей.
«Сколько… сколько вас тут? – тихо спрашиваю я. – Неужели никто не помнит своего имени?»
«Имя нам – легион, – отвечают в унисон голоса, не сбившись с ритма. – Ибо нас много».
Боже мой. Голосов куда больше, чем пять. Скорее их пятьдесят. Черт, черт, черт. Я смутно припоминаю отрывок из Библии Архиепископа, которую он одолжил мне в Башне. Человек, который произнес эту фразу про легион, был одержим демонами. Но… это ведь не демоны, нет? Неужели Николина одержима демонами?
«Увы, мы не знаем, – дружелюбно говорит первый голос. – Мы не помним, сколько уже живем здесь. Может, мы демоны, а может, мыши. Мы видим только то, что видит наша госпожа. Мы слышим только то, что слышит наша госпожа».
Мыши.
«Она говорит с нами иногда, – добавляет другой голос, и отчего-то я чувствую в нем озорство, насмешку. Просто знаю об этом, словно поток его сознания слился с моим. – Кстати говоря, мы пошутили. Нас зовут вовсе не Легион. Дурацкое имя».
«Мы так представляемся новичкам».
«Они всегда бурно реагируют».
«Правда, на этот раз мы процитировали эту строчку из твоих воспоминаний.