женщины в женском. И вот только для катания на пароходе барышням вдруг приспичило натянуть обтягивающие лосины, больше подходящие современным наездницам моего мира.
Просто у нас во времена паровых технологий, где-то в конце позапрошлого века, вроде как непристойно было женщинам стройность ног демонстрировать, да и нестройность тоже. А для верховой езды использовались специальные дамские сёдла. Потому барышни так и рассекали на лошадях в обычных длинных платьях. Хотя, чёрт его знает, стоит ли вообще за уши притягивать местные реалии к какой-либо эпохе моего мира? Всё-таки здесь вам не там – совсем другой путь развития. У нас вот ни о каких пружинно-заводных авто и слыхом не слыхивали. Так что взбрыки и выверты моды тоже могут по-своему скакать. Наверное.
Возможно, тут только для простолюдинок мужской наряд под запретом, а знатные барышни вполне могут позволить себе некоторые вольности в нарядах. В любом случае, обе мои спутницы выглядели сногсшибательно. Прямо хоть и не прячь совсем их стройные изящные фигурки под бесформенные защитные плащи. Но, увы, без этого красивые наряды девушек очень скоро превратились бы непонятно во что, покрывшись слоем пыли и сажи.
– Может быть, поедем уже? – похлопал я сидящего за рулём орка ладонью по спине. – Ты там не заснул ли, братец?
Но вместо Тимонилино ко мне обернулся инспектор, умудрившийся засунуть графский дротовик куда-то под сидение. Даже не знал, что там столько места есть.
– Не торопитесь, Владислав Сергеевич, – улыбнулся мне Холмов. – Сейчас дождёмся охрану и тронемся.
– Так вот же они, – указал я на уже прибывшую, совершенно бандитского вида, парочку верховых, что любезно предоставил нам в сопровождение Миассов.
Если б вздумалось кому снимать кинокартину про какого-нибудь батьку Махно, эти типчики отлично бы вписались в кадр. Сочные экземплярчики.
Один, тот что постарше, в блестящих штиблетах, чёрном суконном пальто с длинными полами, свисающими по бокам, и в солидном цилиндре на голове. Длинноватый нос и пышные бакенбарды и вовсе придавали этому господину некоторое сходство с незабвенным Александром Сергеевичем, который «наше все».
Другой всадник, совсем молодой, выглядел наоборот натуральной деревенщиной. В красных шароварах и в меховой безрукавке поверх белой вышиванки. На ногах какие-то смешные калоши с онучами. На кучерявой голове высокий картуз, лихо сдвинутый на самый затылок. Курносый нос и куча веснушек на круглом румяном лице.
У обоих за спиной дротовики, а на боку кавалеристские шашки. Ну вылитые махновцы. Для полноты картины нам на машине не хватало пулемёта «Максим», чтоб на тачанку похоже было.
– Мне вчера, – мотнул головой Холмов, – начальник городской жандармерии обещался ещё людей выделить.
– Надо же, – удивился я. – А мне казалось, тут сам граф всем заправлять должен.
– Скажете тоже, – сдвинув скептически брови, махнул рукой инспектор. – Зигмунд Поликарпович теперь лицо частное.