звучит довольно логично, – инспектор сделал вид, что хлопает в ладоши. – Вы делаете несомненные успехи в навыке ведения расследований. Всегда верил, что из вас выйдет прекрасный сыскарь.
– Ах, дорогой Влад, – подскочила Елизавета Тихоновна, – вы такой умный и такой наблюдательный! Ни на секунду не сомневаюсь, что вы обязательно раскроете это дело!
Она хотела ухватить меня под локоток, но я вовремя отстранился, сделав вид, будто заметил в обгорелых развалинах нечто значимое:
– Простите, сударыня, но мне нужно ещё немного осмотреться. А вам не советую особо ко мне приближаться, поскольку здесь можно сильно испачкаться, а то и пораниться вдруг. Вон видите, гвозди то там, то сям торчат.
Елизавета поджала обиженно губки, но за мной на пепелище не сунулась.
Что же здесь всё-таки произошло? Думается, инженера схватили и похитили именно отсюда, а обходчик Никодим стал тому свидетелем. За что и поплатился.
Только почему его не убрали сразу же прямо здесь? Могли бы пристукнуть, а потом спалить в избушке. Хотя, наверное, труп мог обгореть несильно и его опознали бы. А так зашвырнули бедолагу под поезд, его и превратило в фарш. Городовым, что потом на место аварии прибыли, сказали, что погиб инженер Ильин, служивые и поверили. Им, видать, по барабану, кого хоронить. А Агафью Егоровну на опознание никто и не звал, потому как она могла бы понять, что это останки не её мужа. Кремировали Никодима быстренько да закопали, даже не думая, что из столицы на расследование вроде как пустякового несчастного случая могут прислать коронного дознатчика.
А вот взяли и прислали. Потому что успел инженер в комитет стукануть раньше, чем ему рот заткнули. Ильина же запрятали скорее всего в той запретке, куда ответвление железной дороги ведёт. И не удивлюсь, если действительно к делу какому приставили.
– А скажи мне, голубчик, – окликнул я гоблина, не очень то и спешившего вернуться к своей работе, – ты случаем не в курсе, по этой дороге через переезд нельзя ли до запретной зоны добраться?
– Феофаном меня кличут, – поморщился зеленомордый. Не по нраву ему пришлось моё обращение.
– Хорошо, Феофан. Так можно или нельзя?
– Вы про тот предел, что забором колючим огорожен? Отчего ж нельзя? Можно, если на развилке левее взять. Да только вас туда всё равно не пустят. Больно строгая там охрана. Там и нас путейных не всех пущают.
– А ты там не бывал?
Гоблин в ответ лишь кинул на меня косой взгляд исподлобья.
– Не переживай, заплачу, – похлопал я себя по карману.
– Сам в пределе не бывал, – оживился Феофан. – Но племяшу моему Небене доводилось там работать. Только ему о том говорить никому не велено.
И многозначительно кивнул в сторону одного из сопровождавших нашу компанию всадников.
Я подошёл поближе к гоблину и склонился, нависнув над ним. Шепнул на ухо:
– Но ведь твой племяш не откажется заработать пару золотых?
– Три, –