Скрипели старые качели, в песочнице было оживлённо, пронзительный детский плач смешивался с чьим-то заливистым смехом. Здесь же, не обращая внимания на сновавших между горкой и качелями малышей, несколько мальчишек постарше играли в футбол, перемежая со сквернословием смачные плевки. Марина, проходя между ними, ловко отбила подкатившийся под ноги мяч и влепила звонкую оплеуху пацану, выразившему своё недовольство откровенным матом. Тот даже опешил от неожиданности.
– Ты чего, ненормальная. что ли?
– Не фиг материться! Дети кругом!
. Марина, не оглядываясь, проследовала к своему подъезду. Лестница была на удивление чистой. Стены, конечно, облупились, вдоль и поперёк на них пестрели чьи-то разноцветные автографы от признания в любви до откровенных ругательств. Марина поднялась на третий этаж и замерла возле нужной двери. Дверь была старой. Облезлой. На фоне соседних по площадке дверей, металлических, аккуратных и даже красивых, она выглядела весьма непритязательно. Звонок был вырван из стены и висел на тонком проводке. Марина всё-таки нажала старую кнопку и прислушалась.
– К ним стучать надо, звонок не работает… – Услышала Марина позади себя чей-то голос и оглянулась.
По лестнице, приветливо улыбаясь, лёгкими шагами поднимался священник средних лет с букетом пышных гладиолусов в руках. Марина не в первый раз в жизни видела священника. Над детским домом, в котором она выросла, шествовали прихожане ближайшего храма, и священники появлялись часто. Особенно на праздники, светские и церковные. Этих гостей детдомовцы всегда любили: они приносили подарки, иногда давали какие-то немудреные концерты. А самое главное, скрашивали монотонное существование закрытого детского учреждения. Изредка священники крестили совсем маленьких детишек, только что принятых в детский дом. Быть участниками этого священного действия стремились все, кто был в это время на месте – и дети, и взрослые, включая работников кухни и дворника. Ничего удивительного для Марины в этом не было. Но встретить священнослужителя здесь, на лестничной площадке она никак не ожидала. Взглянув на него ещё раз, она успокоилась, признав в нём настоятеля городского храма отца Михаила, знакомого ей с малолетства. Нечленораздельно буркнув ему «здрасьте», Марина постучала в ободранную дверь осторожно, словно извиняясь.
Батюшка не сдержал улыбки.
– Тебе к Валентине надо?
– У меня смотровая на свободную комнату.
Священник окинул Марину неопределённым взглядом, подошёл и неожиданно сильно забарабанил крепким кулаком в ободранную дверь.
– Валентина! Открывай! Гости к тебе!
За дверью послышалось какое-то движение, лязгнула задвижка и перекошенная дверь, тяжело цепляясь за пол, отворилась, явив миру опухшее лицо сильно пьющей женщины с остатками синяка под глазом, переливающимися всеми цветами радуги.
–Здравствуйте, отец Михаил, – Нисколько не удивившись, и не заметив цветов в его руках, поздоровалась она. – Что стряслось? – Она без особого любопытства посмотрела на Марину.
– К вам девушка