князя, наконец вылилось в отчаянный крик ярости:
– Молчать! Всем молчать!
Через долгое время, придя в себя, господарь Штефан, властным голосом, заявил:
– Повелеваю!
Князь встал. Упираясь кулаками об стол, посмотрел на всех тяжелым взором. Присутствующие, как по команде, опустили глаза.
– Шута Кечкенхана, крещенного Василия, за дерзость, богохульство и пререкательство изгнать из стольного града. Немедленно.
Помолчал. Дал гридникам время понять и запомнить сказанное. Затем продолжил:
– Якова Арника отправить в Сорокские земли. Рвением и усердием повелеваю ему ускорить строительство крепости …
– Господарь! – пропищал игумен, но тут же опустил глаза, не выдержав княжеского взгляда.
– Крепости, – повторил Штефан. – Наперво крепости. И после, Бекирова монастыря. Не возвращаться к трону покуда не будут построены обе обители!
Господарь многозначительно замолчал. Возразить никто не смел. В гневе князь был страшен. В то время как все продолжали прятать глаза, игумен скрывал еще и самодовольную улыбку.
– Отец Теоктист, – продолжил Штефан, – благословите нас.
Один за другим стражники подходили к не-до-митрополиту, склоняли колено, слушали благословение и выходили прочь.
– Яков, – позвал своего верного слугу Штефан, – пора взрослеть. Вступай и помни, ты мне как сын. Не становись моим позором.
2
Кап! Звон эхом отозвался в холодной комнате. Тишина завибрировала, и, как волна на водяной глади, сошла на нет. В ушах пленника отбивался стук собственного сердца. До следующего «кап» оставалось еще с тридцать ударов сердца. Он закрыл глаза и принялся считать … Тук! Двадцать девять. Тук! Тридцать. Кап!
Опальный господарь поднялся. Прошелся по комнате. Выглянул в единственное окно – бойницу. Все тот же вид на внутренний двор замка Буда. Удворники копошатся у груженных телег. Конюх кидает лошадям сено. У ворот и на стенах скучают стражники. Время от времени из нижних дверей выбегает баронет. Размахивает руками. Должно быть ругает «ленивых» удворников. Слов не расслышать.
Кап! За двенадцать лет пленения Влад успел привыкнуть к одиночеству. Бывало, в башню, где его держали до недавнего времени, неделями никто не поднимался. Еду стражники оставляли внизу. Оставляли и спешно удалялись. Определенно, они его боялись. Боялись тех нелепых россказней и историй, которые «ущемленные» купцы усердно распространяли по всем близлежащим княжествам и королевствам. Душегуб, мучитель, колдун! Колдун. Их собственный король, Матьяш, тот еще чернокнижник. Может Корвин и не прибивал гвоздями шапки к головам послов, но прозвище свое – Ворон он получил не просто так. Говорят, принимая трон и корону, стоя на дунайском льду, он одним взмахом призвал армию воронов. В небе потемнело от черных крыл. Говорят, птиц налетело трижды больше, чем людей в королевстве. А в ночь перед приступом Щабаца, полгода назад, Влад сам тому свидетель, в шатер генерала Вуки залетел черный ворон, как к себе домой. Стражники готовы поклясться на Библии, что слышали голос короля Матьяша, хоть