раскладывать вещи, то продолжила рассматривать вещи Анцифирова. Всё было размещено очень рационально, в гардеробной не было ничего лишнего, меня смутил армейский порядок на полках – вещи аккуратно развешаны в чехлах или сложены, чистая обувь упакована в полиэтилен. Я так не умею, даже несмотря на то, что достаточно аккуратная, в моём шкафу всегда маленькая Нарния. Меня раздражает идеальный порядок, и как минимум одна-две вещи у меня всегда создают хаос. Я поёжилась и стала перебирать, разглядывая, его рубашки, которых было целых три – белая, серая, бледная грязно-голубая. Никаких принтов, рисунков. Чёрные джинсы, две пары брюк, несколько футболок. Все вещи однотонные, неяркие, сдержанных цветов холодной цветовой гаммы. Иного и не ожидала. Очень аскетично. А ещё я обратила внимание на отсутствие пыли. Её просто не было. Я закрыла дверь и продолжила осматриваться. Деталей в интерьере немного, каждая вещь на своем месте, цвета сдержанные, много белого цвета, простая и в то же время недешевая мебель. Мне было интересно, а что, если я проведу пальцем по подоконнику… Опять ничего, всё идеально. Мне стало не по себе. Я вышла на лоджию – застеклённая, утепленная, в углу стоит у стены сложенная сушилка для белья. Открыла хозяйственный шкаф, и лучше бы я этого не делала. В два ряда на двух полках стояли средства бытовой химии, а на полу в ряд выстроились бутылки с жидкостью для мытья пола «Мистер Пропер». Так, одно из двух – или у него классная домработница, или у него проблемы с психикой, и он больной. Твою ж мать.
Ой, я же посуду не помыла. Сердце ёкнуло, и я поторопилась исправить, чтобы Анцифиров меня не замочил, пока я буду спать.
Серый
День первый. Бойтесь мечтать, да? Она здесь, в моей берлоге. Сука, сердце колотится, как у зайца. Я ж взрослый! Я же могу себя контролировать! Стесняюсь, и неудобно, я как будто не дома. Просто смыться быстрее хочется, чтобы её не видеть. А толку? Сейчас буду представлять, как она там раздетая, в моей постели. Ножки её стройные из-под одеяла торчат. Серый. Не гони!
Утром её в коридоре встретил и поплыл. Моя футболка, ноги длиннющие, взгляд мутный, и нет в нём отторжения, неприятия, осуждения. Как будто каждый день утром вместе просыпаемся. Хочется её через плечо – и в койку. Выдыхай, бро.
Такая домашняя, своя, что ли. Небрежность легкая, волосы в беспорядке, пушатся, в лицо лезут. А ведь если разобраться, я ничего о ней не знаю. Только то, что сам себе придумал, когда смотрел на неё тайком. Смотрел, анализировал, выводы делал и фантазировал. Серый, давай по-честному, вот фантазировал же, хоть пять минут в день, но ведь думал о ней, а ещё сны эти. Да мы никогда не разговаривали дольше пяти минут!
Вот пришла моя Ковалевская в мою школу, села за вторую парту в третьем ряду. Что первое я увидел, на что внимание обратил? Разумеется, она вся как сказка, но вот что выделил? Косы длинные черные и шейка тоненькая, лебединая. Руки её игрушечные с тонкими запястьями в прожилках вен, пальчики длинные тонкие. А потом заметил её грусть, такую, едва заметную тихую печаль. И задумчивость. Какая-то она в себя погружённая. Глубокая, как океан, так мне сразу представилось.