Рена Флетчера, напоминаю я себе.
Вхожу в кухню и слышу резкий звук чего-то рвущегося. Джона медленно сдирает со стены полосу тех самых ужасных обоев с утками.
– Решил помочь Агги.
– И как оно, полегчало?
Он изучает обрывок бумаги в руках размером с небольшое письмо.
– Вообще-то да. Чертовски полегчало. – Он протягивает его мне, и я вижу соски, которые они с Максом, еще одним пилотом «Дикой Аляски», в шутку пририсовали каждой утке. – Что думаешь о том, чтобы вставить это в рамку и повесить на стену у нас дома?
– Отличная идея, – ухмыляюсь я, и в груди становится теплее. – И думаю, тебе пора уже перестать ворчать на Агнес за вождение грузовика моего отца и признать, что ты большой ностальгирующий ребенок.
Джона ухмыляется, засовывая обрывок обоев между страницами книги для сохранности.
Мое внимание привлекает дребезжание металла – где в маленькой переноске для животных сидит Бандит; его пухлое тельце бьется о закрытую дверцу, а ловкие лапы бьют и царапают защелку в неистовой попытке вырваться на свободу.
– Он не выглядит взволнованным, – замечаю я.
– Он будет в восторге, когда увидит свою новую нору.
Фил договорился с соседом, чтобы тот забрал оставшийся у него скот – включая, слава богу, и козла, – что освободило целый загон для нашего енота. И разумеется, по словам Джоны, у нас нет другого выбора, кроме как забрать его с собой. Если мы оставим Бандита здесь, то он залезет на грядки Барри, и тот его пристрелит.
Я качаю головой.
– Помнишь, ты говорил мне, что он не твой питомец?
Джона сокращает расстояние между нами.
– Помнишь, ты говорила, что я мудак?
– Присяжные еще не определились с вердиктом, – дразню я.
Он наклоняется и мягко целует мои губы.
– Ах да, почти забыл. – Джона достает кофеварку и ставит ее на стол. – Что предпочитаешь понести: это или его?
– Я возьму то, что не будет царапать мою ногу, спасибо.
Моя рука гладит пластик, предаваясь воспоминаниям. Этот дешевый прибор был неотъемлемой частью незамысловатой рутины моего отца. Однажды утром я приготовила самый ужасный кофе из всех известных человечеству, используя эту машину. Но папа выпил всю чашку без единой жалобы.
– Тише, тише… расслабься, – успокаивает Джона ругающегося Бандита.
Оба наших взгляда в последний раз окидывают кухню отца, и каждый из нас на мгновение погружается в свои воспоминания.
А потом Джона смотрит на меня.
– Готова?
Покинуть все, что я знаю на Аляске, ради чего-то совершенно незнакомого и нового? Я делаю глубокий успокаивающий вдох.
– Да.
И он выводит меня из дома с безмолвной решительной улыбкой на губах.
– Я думала, он должен был уехать, – шепчу я.
Когда мы прибыли, входная дверь была не заперта. Длинный узкий коридор оказался все еще завален пальто, обувью и шарфами. В гостиной все еще стоят потертый диван и тумбочки. В сушилке по-прежнему расставлены