ладонью над его макушкой. А фигуры, что топтались по ту сторону зеркала, словно нехотя исчезали одна за другой, когда она вонзала рукой Егора очередную иголку в пухлую подушечку, лежавшую на его коленях.
В комнате они находились вдвоём. Родители ждали на улице и не входили в дом вовсе. И когда последний из созданий, что затаился в зеркале, растворился вместе с сизым туманом, женщина забрала подушку с иголками из рук Егора и умыла его холодной водой. После чего строго-настрого запретила рассказывать о том, что он видит сверхъестественного, о тех, кто смотрел на него из отражения сейчас, о том, что с ним делала она сама. Сказала, что это ему такой непростой родовой дар достался по мужской линии от её отца. Что бояться блуждающих душ нет смысла – они безобидны, хоть иногда встречаются страшные обличьем. Что видеть он их будет всю жизнь, и следует свыкнуться с этим и научиться с ними ладить. Родителям она тогда что-то про порчу долго объясняла. И убеждала, что подобных истерик с их сыном больше никогда не повторится. Егор же с тех пор так боялся, что тайна его будет раскрыта, и отправят его в сумасшедший дом, что долго даже и подумать не мог хоть с кем-то поговорить об этом.
– Они ж ночью к тебе приходили, – бабушка недобро рассмеялась, и Егор вздрогнул, вмиг вырвавшись из собственных мыслей. – Ох, и поганцы.
– Верно, – кивнул он. – Поганцы и были.
– Думаешь, пугали они тебя? – спросила она, подходя к столу, где по-хозяйски выдвинула стул и присела.
– Да, – Егор зябко повёл плечами. – Потому что…
– Не так всё, – невозмутимо перебила его бабушка.
– А как же тогда? – напрягся он.
– На самом деле помощи они у тебя просили, Егор, – глубокомысленно заявила она. – Всего лишь.
– Нет, вы это серьёзно? – не выдержал Егор. – И чем же я мог им помочь?
– И мог, и можешь, – наставнически пояснила она. – Беседой. И прощением. И освобождением.
– Но я не знаю, о чём говорить с мертвецами! – громко и жёстко возразил Егор. – И как освобождать. И тем более прощать. И что это вообще такое – прощать?
– С неуспокоенными, – строго и холодно взглянув на него, поправила женщина.
– Отлично, – подхватил Егор в её же манере. – И как мне отвечать им, если я понятия не имею, кто они? Почему не упокоились, завершив свой путь среди живых? И для чего преследуют именно меня?
– Все ответы внутри тебя, внук, – серьёзно продолжила она.
– Что? – не понял он.
– Задавай вопросы, – кивнула она.
– Вы – баба Нюра? – не растерялся он, всё больше нарастая изнутри лихорадочным нетерпением.
– Она самая я, Егор, – деловито заявила женщина. И тут же пренебрежительно поддела: – Анна Гавриловна. Не узнал, что ли?
– Узнал, – кивнул Егор. – Если честно, то не сразу. Вот только сейчас разобрался, что в кабинете Юрчук тоже вы были, но немного по-другому выглядели. Причёску сменили?
– Двуликая я, – расплывшись в недоброй улыбке, объяснила Анна Гавриловна. – И ты такой же. Когда