качестве, то бишь вместе с мужем. Правда, отнюдь не по собственной инициативе: Марк заявил, что в субботу, когда он не в командировке и не в офисе, он должен был бы наслаждаться более чем заслуженным отдыхом в обществе лелеющей и холящей его жены. Но если жена собирается его бросить в такой священный день, то он этого не допустит: он будет меня сопровождать, хотя посещение ярмарки не совсем соответствует его представлению о полноценном уик-энде. Тут он лукавил: еще в те времена, когда хорошую книгу можно было достать только в тени Первопечатника*2) на пятачке и за десятерную цену, он был страстным собирателем книг, а свою натуру не переделаешь. Но надо же было ему поворчать! Я давно привыкла не обращать внимание на эту его милую привычку, и если на первой фазе нашего брака, много лет назад, его бурчание могло довести меня до белого каления и швыряния тарелок, то теперь я пропускаю его мимо ушей.
Однако когда выяснилось, что у опеля, который он весьма небрежно припарковал у нашего подъезда, поцарапано крыло и разбит подфарник, Марк дошел до такой точки кипения, которая превышала мои возможности его игнорировать. Мы уже здорово опаздывали, поэтому, когда я предложила ему поменять коней и пересесть на мою старую машинку, он вынужден был на это согласиться – но, поймав его убийственный взгляд, я отвернулась, предчувствуя веселенькое путешествие. Он молча сел за руль, и мы поехали. Я вожу автомобиль не хуже него, но он никогда с этим не согласится и всегда садится за руль сам. Даже когда мы с ним идем в гости, он ограничивается бокалом шампанского, предоставляя мне возможность расслабляться в свое удовольствие – лишь бы не дать мне порулить. Но к моей старой восьмерке у него вообще особое отношение – она перешла ко мне от брата, а все, что исходит от Юры, вызывает у моего мужа подозрение. И еще больше его задевает то, что мой плебейский автомобильчик всегда на ходу – благодаря умельцу дяде Пахому, с которым меня познакомил опять-таки Юра, – а его красивый, весь сверкающий серебристым металликом опель то и дело простаивает.
Да, день начался для нас не слишком удачно. Сначала не на том поехали, потом нас оштрафовали. Когда откормленный гаишник нас остановил, то Марк сначала не понял, за что, и был страшно удивлен, что – за превышение скорости. Расставшись с несколькими купюрами, он пришел в такое настроение, что впору было поворачивать обратно.
– Девяносто пять километров, – шипел он, глядя вперед, но обращаясь ко мне. – Кто же знал, что твоя древняя развалина способна на такое.
Впрочем, наши дорожные неприятности остались позади, когда мы оставили «восьмерку» у Хованского входа ВДНХ и добрались до своего павильона. Первое, что мы увидели – это длиннющую очередь, выстроившуюся за билетами. Читающая страна, ничего не скажешь! Нас поджидал Володя Баранкин с пропусками; впрочем, мы оказались не последними – вслед за нами, запыхавшись, прибежала Рукавишникова и, как всегда, дала стандартное объяснение:
– Застряла в пробке.
С трудом протолкавшись через толпу, мы оказались наконец возле нашего стенда. К моему великому удивлению, там уже с весьма важным