когда ударяешься виском!
18 февраля. 2017 год
Я лежу на спине с открытыми глазами.
В висках пульсирует.
Опять давление упало…
Сейчас вырвет! Хотя… нет. Это пустой желудок.
Я моргнула.
Мысли медленно стекались на место.
Слегка повернув голову, я сфокусировалась на Парфене, сидящем рядом и навязчиво нависающем. И вздохнула.
– Ну что? Увидела чегойль? – с радостным возбуждением поинтересовался дед.
Я скривилась, принимая сидячее положение.
– Ничего нового, – с раздражением сообщила я, – хотела пнуть твоего внука, ради разнообразия, но в твоих чертогах памяти это невозможно. Жаль. Мне он не нравится! – скривилась я, вставая на ноги с пыльного ковра. Чувство брезгливости от соприкосновения длится недолго. Стоит только подняться с поеденного молью бедолаги, как эта проблемка перестаёт меня беспокоить.
– В детстве Андрюша был хорошим мальчиком, – встал на защиту внука Парфен.
– В детстве и я была очень хорошей девочкой. А потом – чокнулась, – язвительно ответила я. – Вот и твой «хороший мальчик» сторчался, убил деда, загнал медали, попал в колонию и там помер. Прости, Парфен. Не в духе я, – виновато вздохнув, я поплелась на кухню.
Злилась не на деда. Скорее, на себя. Столько лет прошло, а я не могу отыскать причину, что не даёт Парфену упокоиться. Изначально мы полагали, что это медали. Парфена личные мы с призраками не сумели разыскать. Зато, воспользовавшись «старыми связями» Павла Макарова нам удалось восстановить «коллекцию». С гордостью мы продемонстрировали собранные медали Парфену и наказали идти на свет. Свет не появился и Парфен не ушёл. А разбрюзжался, как баба Маня (надо им меньше общаться, а то походу нытьё передаётся). В общем, не в медалях дело! Что же до меня, то я прилежно делаю вид, что стараюсь помочь моим не упокоившимся соседям. Последнее чуток проблематично. Когда они скончались, мне было чуть больше года и я никак не могла посодействовать в решении проблем. А такие дела проще решать «по горячим следам».
Я распахнула холодильник.
Вонь. Ужасная вонь, как из разрытой могилы.
– Фу-фу! – захлопнула я дверцу, скривившись.
Н-да. Либо помыть отмороженного друга, либо выкинуть нафиг. Всё равно он пуст, и продукты в нём быстро портятся.
Обнаружив сиротливый пакет молока, забытый на столе, я рискнула из него отхлебнуть.
Зря!
– Кошмарный день, – подвела я, с удовольствием выплёвывая каплю несвежей гадости в раковину. Впрочем, все дни ужасны.
Настя флегматично согласилась со мной. Призрак рокерши со скучающим видом устроился на подоконнике. Девица смотрела в окно, задумчиво болтая ножкой в воздухе. Я перевела взгляд с её грязной джинсы на окно и вздохнула. Стекло было мутным, а утро – мрачным и пустым. Прям как содержимое моего холодильника!
– Кто-то очень много жрёт, – заметила Настенька как бы между прочим.
– Кто? – насторожилась я.
Рокерша многозначительно усмехнулась и продолжила любоваться мрачностью бытия.
Открыв