продиктовал он: – Всё суета сует и томление духа, – так говорит Екклезиаст. Но тогда не знал ещё царь, что скоро пошлёт ему бог такую нежную и пламенную, преданную и прекрасную любовь, которая одна дороже богатства, славы и мудрости, которая дороже самой жизни, потому что даже жизнью она не дорожит и не боится смерти».
4
«Утренний ветер дует с востока и разносит аромат цветущего винограда – тонкий аромат резеды и варёного вина. Милый женский голос, ясный и чистый, как это росистое утро, поёт где-то невдалеке за деревьями. Девушка в лёгком голубом платье ходит между рядами лоз… и поёт. Рыжие волосы её горят на солнце.
Соломон произносит голосом, ласкающим ухо:
– Девушка, покажи мне лицо твоё, дай ещё услышать твой голос.
Она быстро выпрямляется и оборачивается лицом к царю. Сильный ветер срывается в эту секунду и треплет на ней лёгкое платье и вдруг плотно облепляет его вокруг её тела и между ног. И царь на мгновенье видит всю её под одеждой, как нагую, высокую и стройную в сильном расцвете тринадцати лет; видит её маленькие, круглые, крепкие груди, от которых материя лучами расходится врозь, и круглый, как чаша, девичий живот, и глубокую линию, которая разделяет её ноги снизу доверху и там расходится надвое, к выпуклым бёдрам. Она подходит ближе и смотрит на царя с трепетом и восхищением. Невыразимо прекрасно её смуглое и яркое лицо. Тяжёлые, густые тёмно-рыжие волосы упругими бесчисленными кудрями покрывают её плечи и разбегаются по спине и пламенеют, пронзённые лучами солнца, как золотой пурпур. Она стыдливо опускает глаза и сама краснеет, но под её длинными ресницами и в углах губ дрожит тайная улыбка.
– А когда ты обернулась на мой зов. И подул ветер, то я увидел под одеждой… Стан твой… и груди твои грозди виноградные. И бёдра твои я увидел. Они стройны, как драгоценная ваза – изделие искусного художника. – Девушка слабо вскрикивает, закрывает лицо ладонями, а грудь локтями и так краснеет, что даже уши и шея становятся у неё пурпурными.
– Но зачем ты стоишь далеко от меня? Скажи мне твоё имя?
– Суламифь… Иногда я рою корни мандрагоры, похожие на маленьких человечков… Скажи, правда ли, что ягоды мандрагоры помогают в любви?
– Нет, Суламифь, в любви помогает только любовь. – Царь смеётся, тихо обнимает Суламифь, привлекает её к себе и говорит ей на ухо:
– Нет такой гордой, такой горячей груди! – Она молчит, горя от стыда и счастья. Глаза её туманятся блаженной улыбкой. Царь слышит в своей руке бурное биение её сердца. Губы её рдеют над блестящими зубами, веки дрожат от мучительного желания. Соломон приникает жадно устами к её зовущему рту. Он чувствует пламень её губ, и скользкость её зубов, и сладкую влажность её языка, и весь горит таким нестерпимым желанием, какого он ещё никогда не знал в жизни. Так проходит минута и две.
– Что ты делаешь со мною! – слабо говорит Суламифь, закрывая глаза.
– О, иди скорее